Зачарованные - [73]

Они встретились с вождем Пеахшаэте и поведали ему о причинах своего визита, после чего получили пару лошадей и поехали в сторону форта Аманда. И опять Никки охватило волнение при виде знакомых мест.

— Ты не представляешь, сколько раз я проезжала тут на машине. А знаешь, ведь здесь пройдет трасса, которая и в мое время называется форт Аманда-Роад. Хотя Свиной ручей теперь носит более деликатное название — Оттава-Ривер.

Когда они были примерно на полпути к своей цели, для Никки настало время испытать волнения совсем иного свойства, ибо по другую сторону от тропы, из-за деревьев внезапно появилась небольшая группа индейцев. Не успев и глазом моргнуть, Никки и Серебряный Шип оказались окруженными восьмеркой вооруженных огнестрельным оружием индейских воинов с горящими взглядами и боевой раскраской на лицах.

Никки наверняка издала бы испуганный крик, если бы гортань ее не стиснуло так сильно, что ничего, кроме панического писка, она не пропустила. Серебряный Шип тронул ее за руку, как бы сказав этим, что надо сохранять спокойствие. Оценив ситуацию и опытным взглядом прикинув возможности противников, он повернулся к одному из них, судя по всему, предводителю. Несколько секунд все молчали. Никки, с ее напряженными нервами, это молчание показалось бесконечным.

Наконец Серебряный Шип сошел с мертвой точки безмолвия, и Никки едва не упала с лошади, услышав, его слова:

— Какое злодеяние ты затеваешь теперь, Тенскватава? Или я все еще должен величать тебя Пророком, брат?

20

Никки в страхе уставилась на человека, известного как Пророк. Хотя она знала его ужасное лицо по портретам, теперь поняла, что портреты льстили ему. Низкорослый, коротконогий и уродливый, в жизни он был еще отвратительнее. Добрая часть уродства проистекала из детства — несчастный случай лишил его правого глаза, оставив глубокий, чуть не на пол-лица, шрам. Но кроме внешней уродливости, была еще омерзительная манера держаться, казавшаяся прямым отражением злобной внутренней сущности. Его ответ Серебряному Шипу только подтверждал наблюдения Никки.

— Я хочу эту женщину, Серебряный Шип, — провозгласил он. — Она есть зло. Она должна умереть.

У Никки от ужаса перехватило дыхание.

— Нейаки моя жена. Ты не можешь ее тронуть, — резко ответил Серебряный Шип.

— Она ведьма. Она должна сгореть, — громко заявил Пророк.

Сердце Никки замерло в груди.

В глазах Торна вспыхнуло серебряное пламя.

— Ты в тысячу раз нечестивее, Тенскватава. Однако все еще живешь, распространяя зло и обманы. Текумсех отрекся от такого брата, но было бы гораздо лучше, если бы он тебя убил. Впрочем, когда он это и в самом деле сделает, мне тебя будет жаль.

Зловещий смех Пророка заставил Никки содрогнуться.

— Держи свою жалость при себе, братец. А мне подай женщину.

— Не раньше, чем я перестану дышать, — ответил Серебряный Шип.

— А ты еще жив? Это легко поправить. Пророк нацелил дуло своего карабина в грудь Серебряного Шипа, и с уст Никки сорвался придушенный вздох.

Глаза Серебряного Шипа сузились, скрыв опacный блеск.

— Так поторопись, брат, не мешкай с этим. Ведь мои силы, в отличие от твоих, не выдуманы. Я могу сразить тебя одним взглядом.

— Нет, куда тебе! — хмыкнул Пророк. — Из нас троих ты самый слабый. Ты не сможешь убить человека одной с тобой крови.

— На твоем месте я бы в этом споре не ставил на кон свою жизнь, — мрачно посоветовал ему! Серебряный Шип. — Защищая жену, я сделаю это не задумываясь.

Уверенность Пророка явно поколебалась. На какую-то секунду он замешкался. Затем заговорил вновь:

— Ты можешь убить меня, но мои люди прикончат и тебя, и твою белую ведьму. Всех нас сразу ты поразить не успеешь.

— И опять скажу тебе, брат, я бы не поставим свою жизнь на кон, исходя из столь сомнительных предположений. Пока твои люди убьют меня, я успею увидеть тебя мертвецом, а с тобой и еще нескольких.

Это был туник, оба мужчины серьезно призадумались. Первым, после паузы, заговорил Пророк:

— Ладно, Серебряный Шип, поедешь с нами к Текумсеху, мы все ему расскажем, и пусть он нас рассудит, пусть скажет, кто из нас прав.

— Ах, вот как! Теперь, наконец, я понял, в чем дело, — усмехнулся Серебряный Шип. — Решил снова втереться в доверие к Текумсеху? Притащить ему ведьму. Внушить, что она намерена погубить его дело. А он так будет благодарен за это, что забудет все твои прошлые злодеяния.

Пророк пожал плечами, не снизойдя до опровержения слов Торна. Но решения не переменил и своим людям не приказал опустить оружие.

— Прекрасно. Пусть будет так, как ты хочешь, — спокойно проговорил Серебряный Шип.

Никки чуть не проглотила язык. Да и косматые брови Пророка удивленно встопорщились при виде столь внезапной капитуляции брата. И оба они — и Никки и Пророк, — затаив дыхание, ждали, не скажет ли Серебряный Шип еще чего-нибудь. И тот сказал:

— Да, мы пойдем в лагерь Текумсеха. Если бы ты спросил, то узнал, что мы и так направлялись туда. Но хочу тебя предупредить. Если по твоей вине хоть один волос упадет с головы моей жены, то я — живой или мертвый — своими руками разорву тебе глотку и скормлю твою мертвую тушу волкам. Ты, дорогой братец, и твои головорезы — вы можете сопровождать, но лишь в качестве презренной свиты. Не забывай, кто я и кто ты. И вот еще что, мне надо заехать в деревню Пеахшаэте, вернуть лошадей и забрать каноэ. Рекой мы доберемся быстрее. Скажу больше, вождь ожидает нас с Нейаки к вечеру, и если мы запоздаем, он подумает, что с нами случилось худое.