Зачарованные - [16]

— Но это правда, маленькая моя гусыня, — вполне серьезно проговорил он и коснулся пальцами ее переносицы, будто проверяя на ощупь, насколько надежны столь хрупкие косточки. — Мое потомство нашло себе приют в вашем теле, так говорят люди моего племени.

— Искренне надеюсь, что нет! Меньше всего мне хотелось бы вынашивать дитя помешанного! Бог знает, что это бедное создание претерпело бы, явись оно на белый свет!

Серебряный Шип вздохнул:

— Выбор не за вами. Да и не за мной. Это предопределение Духов, записанное на звездах прежде, чем вы или я родились.

— Ну, так сотрите эту надпись! — нелепо выкрикнула она, чуть не плача.

— Я не могу. Что сделано, то сделано.

— Вещает как пророк какой-то! Что же получается? После дискуссии о СПИДе и прочих болезнях вы даже не воспользовались презервативом?

— А что такое презерватив?

Никки в отчаянии откинула голову и разразилась запоздалыми объяснениями:

— Резиновая такая штучка, сукин вы сын! Черт вас побери совсем! Для профилактики! Используется как защита от заразных болезней и в качестве противозачаточного средства.

— Вроде футляра? — невинно спросил Серебряный Шип.

— Вот черт! Дошло, наконец, каменный ваш лоб! — съязвила она. — Будете утверждать, что знать не знаете, о чем речь?

— Не стоит быть такой презрительной, женщина. Среди людей моего племени о подобных вещах обычно заботятся женщины.

Никки бросила на него быстрый взгляд.

— А вам, Ромео, не стоит с больной головы валить на здоровую. Я уже три года в разводе, так что не удивительно, что потеряла голову. К тому же у меня не было никаких причин, отправляясь сюда, брать с собой пилюли или другие предохранительные средства. Могла ли я предвидеть, что придется пережить столь эксцентричное приключение?

Он глубокомысленно кивнул:

— Это удачно, что вы до сих пор не взяли себе другого мужа, иначе я не смог бы взять вас себе в жены.

Никки хлопнула себя по лбу, совершенно потеряв представление о реальности.

— Наверное, это именно то, что испытывала Алиса[12], свалившись в кроличью нору, — пробормотала она.

— Вам плохо? — озабоченно спросил Серебряный Шип.

— И сама не пойму. Что-то я никак не соображу — смеяться мне, плакать или бить тарелки.

— Наверное, вам лучше прилечь.

Никки сомнамбулично кивнула и не стала сопротивляться, когда Серебряный Шип подвел ее к плетеной кровати и уложил на нее.

— Да, мне нужно вздремнуть. Хорошенько вздремнуть минуточек этак шестьсот, как говаривал Рип Ван Винкль[13]. А когда проснусь, то пойму, что все это было сном, а сама я лежу в собственной постели, в моем собственном доме, в мои собственные времена… а вас не существует вовсе. — Она зевнула и сонно улыбнулась ему. — Ну, разве это не восхитительно?..

Никки, как и всегда, просыпалась медленно и неохотно. Не желая покидать теплое гнездышко, она подтянула коленки и поглубже зарылась носом в одеяло. Втянув воздух, она фыркнула, потом еще раз и нахмурилась. Интересно, с каких это пор ее нежное одеяло воняет мокрой лошадью? Неужто это Их Светлость, несносная ангорская кошка, пролаза и задавака, погребла в постели дохлую мышь?

Никки приоткрыла один глаз, уверенная, что тотчас увидит чертову кошку, самодовольно ожидавшую пробуждения и похвалы хозяйки. Но вместо этого взгляд ее уперся в Сильвера Торна, сидящего скрестив ноги возле угасающего костра и пристально вглядывающегося в слабые языки пламени.

— О Боже! — молитвенно простонала Никки. — Что такого я сделала, чтобы так наказывать меня? Неужто обычных кошмаров, терзающих меня по ночам, не достаточно? Теперь они еще и повторяться начнут!

Серебряный Шип не прервал созерцания огня, не посмотрел в ее сторону.

— Скажите, не могли бы вы подбросить дровишек в костер? Да и вообще, не пора ли подумать о парочке добрых и сочных бифштексов? Я пропустила ленч и теперь помираю с голоду.

Серебряный Шип не ответил ей ни словом, ни жестом.

— Что это с вами? — раздраженно вспыхнула Никки. — Молчание как расплата? Типично мужское поведение! Сначала добьются своего, а потом игнорируют вас.

Серебряный Шип и бровью не повел. Он сидел неподвижно и безмолвно, как замороженная мумия, и вдруг ее пронзила страшная догадка, которая одна могла объяснить столь невероятную и странную неподвижность.

Она поднялась, завернулась в одеяло и осторожно приблизилась к нему.

— Эй! Торн! Вы случаем не умерли, а? — Никки наклонилась поближе и заметила, что его глаза широко открыты, но ни на чем не сфокусированы. Правда, они не закатились, как, она слышала, бывает у покойников. — Хэй! Торн! Проснись и насладись кофейным ароматом! — произнесла она рекламную фразу, качая пальцами прямо у него перед носом. Но он, все такой же недвижимый, как древний каменный идол, сидел и смотрел в некое нездешнее пространство, не видя ничего иного. — Эй, старик… — пробормотала она чувствуя как руки ее покрываются гусиной кожей. — Ну что ты скажешь, вылитое привидение!

Никки присела рядом с ним на корточки, пытаясь заставить себя сделать то, что, как она понимала, сделать необходимо.

— Помогай мне Бог! Но если он просто затеялся попугать меня, то я заставлю его пожалеть об этом.

Она боязливо прикоснулась к его руке. К огромному ее облегчению, рука оказалась теплой.