Забытый скакун - [17]

Своей земли у завода – 14 тысяч гектаров, в том числе пахотной – более тысячи га. Сено, травы, посевы хлебов – все свое. В 1947 году завод получил урожай вики – при плане 1,8 тонны с гектара – три тонны с га. С увеличением поголовья животных будет развиваться травосеяние, интенсификация всего хозяйства.

Зоотехния, агрономия, механизация – вот те три кита, на которых должен развиваться завод. Весной 1947 года рядом с центральной усадьбой посадили 400 яблонь на площади в полтора гектара; огородили их тыном.

Все яблони принялись. С новой весны начнет развиваться пчеловодство: 25 семей. В юбилейный год, когда вся страна готовилась отмечать 30-летие Великого Октября, здесь, в Талом Ключе, закончили электрификацию всего завода. Высоковольтную линию подтянули с Егоршина.

У завода свой большой производственный и хозяйственный план. На берегу реки Ирбитки будут строиться домики для рабочих— вырастет новый поселок. Уже с осени сорок седьмого года сделали разбивку на двадцать восемь домиков; При каждой усадьбе сорок соток земли (0,4 га), в каждом домике – столовая, спальня, передняя, кухня. Для поселка отвели лучшее место, на пригорке, – на другом берегу реки. За пятилетие завод должен развиться в большое хозяйство и окончательно утвердить свое лицо завода русско-верховых лошадей.

Рабочий день в заводе начинается рано: в шесть часов утра. Впрочем, точнее будет сказать, что это непрерывно действующее предприятие, так как наблюдение за животными не прекращается и ночью. В течение суток денники чистятся два раза – утром, до обеда, и вечером. Лошадь стоит всегда в чистом помещении, получает свежий корм и свежую воду.

Горячая пора – весна: март – апрель – май. В эти месяцы особенно тщательно наблюдают за молодыми кобылицами дежурные. Ночью, чаще под утро, появляется на свет новое существо. Оно маленькое и беспомощное. Мать заботливо обнюхивает его, ревниво оберегая от посторонних глаз. Через час-полтора новорожденный жеребенок уже пробует встать на свои еще не окрепшие ножки: они подгибаются под ним, но он все-таки встает; потоптался на месте, потыкался мордочкой в брюхо матери – и вот уже припал к соску. Слышится сладкое причмокивание; малыш тянет долго и вкусно, все ещё пошатываясь на слабых ножках, а кобыла тянется к нему, завернув голову и боясь пошевелиться, чтобы нечаянно не уронить маленького. Она все еще сторожится кого-то, все еще оберегает его от неведомой опасности; потом успокаивается и принимается хрустеть свежим сеном.

Желательно, чтобы жеребенок был ранний, – чтобы он вышел на траву. Под матерью, он находится шесть месяцев, до трех – питается только молоком. С трех месяцев начинается, подкормка концентратами: отруби пшеничные, плющеный овес и для усиления прочности костяка – мел. За месяц до отъема дают морковь (витамин «А» для роста). На случай, если почему-либо не хватает материнского молока, и вообще для усиления питания в заводе специально содержится несколько молочных коров.

С шести месяцев жеребенок отлучается от матери и переходит на самостоятельное содержание. Его передают самым ласковым конюхам. В сентябре его отняли, а на следующий год в сентябре он и его сверстники поступают в заездку под седло. Зиму они проводят как трен-молодняк; весной (в мае) уходят на ипподром, на скаковые испытания. Возвращаются только осенью. Лучшие жеребята оставляются в заводе на трехлетние скаковые испытания, остальные – жеребчики – продаются колхозам как улучшатели и идут под седло командного состава Советской Армии, кобылки поступают в производственный состав, в так называемый саморемонт. По пятилетнему плану завод должен дать три ставки таких жеребят.

Еще недавно это были малыши, и вот уже на спину ему положили седло, и вы сели на него. «Когда садишься, чувствуешь, что он ногами земли не касается! Сколько темперамента! Какой пыл! И в то же время какая мягкость хода! Испытываешь подлинное наслаждение, когда сидишь на настоящей чистокровной верховой лошади!» – так обычно говорил Караваев, когда разговор заходил о русском верховом коне. И в самом деле, это наслаждение для каждого кавалериста – ехать на таком коне, ощущать плавный и стремительный ритм скачки. Но гляди в оба! Хорошему коню нужен и хороший ездок. Недолго и «закопать репку» – вылететь из седла, если конь захочет показать свой нрав.

Во многих заводах (при табунном содержании) кони зимой тебенюют; – бродят по степи, вырывая из-под снега траву, мох. В Талом Ключе тебеневки нет (снежный покров слишком глубок) и лошади в зимний период находятся на стойловом содержании.

Уральцы мечтали о том дне, когда на ипподромы Советского Союза выйдут в полной боевой форме кони, рожденные и выращенные полностью в 118-м заводе, то есть готовые скакуны. Победа в Москве, в июне сорок шестого года, была значительна и ощутима, она имела большие практические последствия и принесла всем много радости, но эта радость уменьшалась от сознания того, что победители московских скачек хотя и были по рождению уральскими скакунами, однако выучку прошли и достигли полной силы уже на другом заводе, – стало быть, и победа принадлежала не одному 118-му заводу. А хотелось победы полной, безоговорочной, чтобы можно было сказать: это наше – у нас рождены, нами воспитаны, – чтобы после этого уже ни один сомневающийся не мог бросить и тени упрека русским верховым коням.