Забытый грех - [11]

– Ладно, расскажу. Есть у меня товарищ, Слава Казанов. С армейских лет дружим с ним. Как-то раз, примерно месяца два назад, он позвонил мне и обратился с просьбой. Возьми, говорит, к себе на работу моего старого друга. Юре тяжело сейчас, он от жены ушел, а жить, значит, негде. А у тебя, говорит, есть вагончик для рабочих, и он мог бы там ночевать. Не дай ему пропасть. Я согласился, даже проверять не стал.

– Казанов как-то объяснил уход от жены его друга? Что там произошло?

– Да загуляла, сказал. А у меня на тот момент как раз ночной сторож уволился, срочно человек нужен был.

– Казанов это знал?

– Конечно. Я сам ему рассказал. Ну я и взял этого Юсуфа сторожем работать. Договорились, что будет в вагончике жить, пока квартиру не найдет. Да, еще: он всем представлялся как Юра, я позже узнал, что он Юсуф.

– Это я уже понял.

– Надо сказать, как к работнику у меня к нему нареканий никаких не было. Безотказный. Кроме того что по ночам сторожил, он еще и днем, как проснется, всякую неквалифицированную работу выполнял. В общем, работящим был.

– Что-нибудь подозрительное замечали за ним?

Прораб задумался, потом медленно покачал головой:

– Нет. Кроме того что он сиднем сидел на стройке и никуда не выходил. Как-то странно для меня это. Все обычно рвутся в центр Москвы съездить, по магазинам походить. Особенно когда зарплату получают. Даже отпрашиваются порой, уговаривают, если отгул не даю. А этот – нет. Он и за ограду старался без особой нужды не выходить. Сначала я думал, что у него с деньгами туго, оттого и не ходит никуда. Но нет. Получив зарплату, он все равно дальше соседнего ларька не ушел. Накупил там сигарет, лапши в пакетах да чая. В какой-то момент я даже решил, что он кого-то боится и скрывается. Но, поразмыслив, понял, что такого не может быть. Не мог же мне Славка невесть кого подсунуть и даже не предупредить?! Но на всякий случай я к нему с расспросами подступил. Кого, говорю, ты ко мне работать устроил? Прячется он или что?

– Когда это было?

– Дней десять-двенадцать назад, точно не помню. А, вспомнил! Матч футбольный по телевизору шел, я еще от него Славку оторвал, и он злился немного. Да. Ровно две недели назад это было. А друг – заядлый болельщик, поэтому, чтоб скорее от меня избавиться, быстро и выложил все. Оказывается, сам он этого Юру-Юсуфа не знал, а позвонил мне по просьбе своего давнего приятеля. Тот ему тоже по телефону просьбу изложил. Когда он имя его назвал, оказалось, что я с тем товарищем хоть и не очень близко, но знаком. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, я нашел его телефон и позвонил. И тут выяснилась одна прелюбопытная деталь. Он тоже с Юсуфом лично не был знаком! Да, вот такой пердюмонокль. Получилось так, что пришел к нему наш Юра-Юсуф с запиской от их якобы общего друга, в которой была просьба помочь ему в трудной ситуации. А проверить было нельзя – тот друг уехал в геологоразведочную экспедицию и до сих пор не вернулся. Он если уезжает, то обычно отсутствует несколько месяцев. Выслушал я это, и очень мне все не понравилось. В общем, не буду рассказывать как, но я хотя и с трудом, но на этого товарища вышел. Да, еще. Если это важно, то человек этот – геолог, родом из Нальчика. Короче, я дозвонился и сквозь треск и шум разрядов в трубке успел услышать, что лично он нашего Юру-Юсуфа знал, но вот с запиской его ни к кому не посылал.

– Вот как! Хорошие сыщицкие способности у вас, не всем такое дано. И что же было дальше?

Папироса у Тимофеича догорела, и он прикурил от нее новую. Жадно затянулся, немного помолчал и продолжил:

– А дальше я честно обо всем нашему Юре-Юсуфу рассказал. И предупредил его: больше ждать не буду. Или, говорю, документы приноси, или увольняйся, – он смущенно кашлянул. – Да, я его без документов на работу взял. Он мне сказал, что украли их у него, но он все скоро восстановит, только нужно немного подождать. А так как друг просил за него, ручался, то я и пошел на уступки. Выходит, что зря. Но откуда же я знал…

Тимофеич часто-часто заморгал, и глаза его увлажнились. Дома у него больная жена, двое детей и новорожденный внук, а зарабатывает сейчас он на всех один. И если его уволят или оштрафуют, им придется туго. Но сказать это оперу он не посмел – не позволяла гордость. Да и мысль, что вряд ли его проблемы кому-то интересны, не давала открыть рот. Он украдкой сморгнул слезу и, глядя в землю, тяжело вздохнул.

– Итак, вы поговорили с Юсуфом, но он не ушел. Как думаете, почему? – спросил Лямзин.

– Он попросил две недели. Я, говорит, тогда все, что нужно, принесу. «Не дай, – говорит, – мне, как собаке подзаборной, на вокзалах ночевать». Ладно, думаю, пусть живет. Вы меня поймите, – неожиданно горячо воскликнул прораб, – он работник-то хороший! Не за что мне было его выгонять. Да и чисто по-человечески: ну, живет и живет. Ничего же не делает худого.

Он замолчал, переживая.

– Я в миграционную службу сообщать не собираюсь, у меня другая юрисдикция, – успокоил его Лямзин. – Дальше-то что было? Ведь что-то потом случилось, не так ли?

– Да. Спустя дня три после того разговора Юсуф внезапно рванул в город. Не было его целый день, вернулся он под вечер мрачный и злой. Стоял у кирпичей, курил да названивал кому-то. Что-то на своем гортанном языке кричал, ругался, рукой свободной махал, будто рубил дрова. Мне даже показалось – угрожал, но я могу ошибаться. Потом подошел ко мне и говорит: все нормально, документы скоро будут. Я и успокоился, не стал уточнять, что и как.