Забытый бог - [10]

— Какую историю? — брови редактора недоверчиво и настороженно сошлись на переносице.

«Клюет!» — подумал Герон.

При слове «история» у редактора сработал профессиональный рефлекс погони за сенсацией.

— Извини Симон, я дал подписку о неразглашении. Увы, это — государственная тайна. Мне не то, что говорить, думать об этом запрещено! Одно моё лишнее слово, и от меня даже мокрого места не останется!

— Гера, а не собираешься ли ты навешать мне на уши лапши? Ты думаешь, я не знаю, как ты любишь всех разыгрывать?

— Я?! — Герон сделал круглые глаза. — Ну, вот скажи мне, что тебе удалось узнать от сыщика?

— Да ничего! — возмущённо взмахнул бровями Симон. — Ноль, дырка от бублика. Сыщик прикрылся законом и удостоверением как бронёй. Потребовал всю информацию о тебе и забрал фотоплёнку. Все мои вопросы отскочили от него, словно горох от стенки, да ещё запретил тебе звонить. Что это за шпионская возня? Я уже обзвонил всех, кого только можно, но никто, кроме тебя и понятия не имеет, что там случилось.

— Вот! Ты надеюсь, понимаешь, что я теперь — важная птица. Меня нужно холить, лелеять и оберегать. Можешь даже жалование прибавить, я не обижусь.

— Гера, это же вымогательство, шантаж, — от возмущения брови Симона прыгнули на лысину. — Освещать события в нашем городе и за его пределами — твоя служебная обязанность! Нет, ну я могу выделить тебе разовую премию, если, конечно, история стоит того.

— Так! Значит, я тебе рассказываю, ты мне платишь премию, а завтра меня находят в мусорном баке, с дыркой в башке! Симон, ну зачем человеку премия, если у него в башке дырка?

— Я тебе сейчас сам эту дырку сделаю! Ты думаешь, если я вспыльчивый, то меня обязательно нужно дразнить?

— Ладно, ладно! Успокойся, я тебе всё расскажу. Скоро. Может быть. Если ты создашь мне все необходимые условия.

— Что, опять прибавка к жалованию? — ехидно спросил Симон.

— Нет, ну зачем повторяться? Давай придумаем что-нибудь новое. Например, используем всё твоё влияние и связи для того, чтобы выяснить кое-какие детали этой истории. Но только так, чтобы моё имя при этом не упоминалось.

— Слушай, да ты же меня вербуешь. Пытаешься сделать из меня своего агента? Не слишком ли далеко ты зашёл?

— Как хочешь Симон, но иначе тебе ничего не узнать. Нет, ну если ты мазохист, которому нравится страдать от приступов бессонницы и любопытства, тогда конечно.

— Это не я мазохист. Это ты садист! Говори, что я должен сделать, шпионская морда!

— Не забывай, ты теперь мой агент и должен относиться ко мне с почтением, — но заметив, как набычился редактор, Герон поспешил сказать. — Это была шутка. Перейдём к делу. На одной из фотографий видно бампер машины с номером. Нужно узнать, кому она принадлежит, кто сидел за рулём и по возможности выяснить, почему машина остановилась именно там. Кстати, этот хлыщ вернул тебе плёнку?

— Да, полчаса назад прислал с посыльным. Эдди сейчас должен отпечатать все снимки. Ну, а ты что собираешься делать?

— Зайду в лабораторию, посмотрю ещё раз фотографии. Затем погуляю по городу. Нужно выяснить одну очень важную деталь.

— Какую? — спросил редактор, в надежде хоть что-нибудь вытащить из него.

— Симон, я обещаю тебе всё рассказать. Но это будет чуть позже.

— Уйди с глаз моих, интриган!

— Я не прощаюсь, — сказал Герон и вышел из кабинета.

Фотолаборатория находилась в другом конце коридора, и Герон не спеша направился туда, по дороге здороваясь и болтая с сослуживцами. В новостях этого дня журналист пытался найти хоть какую-нибудь зацепку для себя. Но всё, что было услышано, казалось, не имело никакого отношения к загадочной истории.

«Впрочем, я ещё слишком мало знаю, чтобы судить об этом», — подумал он, открывая дверь лаборатории.

Эдди стоял у какого-то диковинного аппарата и был так увлечён, что даже не повернул головы.

— Привет, — сказал Герон. — Эдди, ты часом не оглох?

— А, Гера, привет, — наконец, повернулся тот. — Ты только посмотри, какую машину приобрёл наш босс!

— Это что? Рентгеновский аппарат или пульт управления космической связью? Судя по габаритам и большому количеству кнопок и индикаторов, я всё же склоняюсь ко второму варианту.

— Темнота! Это — последнее слово фототехники! С помощью этого агрегата с изображением можно делать всё, что захочешь. Я и сам ещё толком в нём не разобрался.

— Это когда же успели тебе его подсунуть?

— Сегодня утром. Наладчики и представитель фирмы ушли совсем недавно. Так что твоя плёнка — это первое, что я туда вставил.

— Она всё ещё там? — спросил Герон, — А ты сможешь её оттуда вытащить?

— Обидеть хочешь? Не выйдет — на идиотов не обижаются! Лучше взгляни, какие получаются снимки. И это несмотря на то, что фотограф из тебя, как из козла пианист!

— Эдди, вот за что я тебя люблю, — захохотал Герон, — так это за то, что ты такой ласковый.

С этими словами он стал разглядывать фотографии.

Качество было выше всяких похвал. Чёткость, насыщенность и глубина цвета просто изумляли. Казалось, что снимки были объёмными и живыми.

«Да, — подумал Герон, — это совсем не похоже на то, что показывал мне Борк».

Дойдя до интересующей его фотографии, он убедился, что человека в капюшоне на ней нет, и снова подумал о галлюцинации. По спине пробежал неприятный холодок.