Забытые союзники во Второй мировой войне - [91]
В перерыве между боями
Абсолютное большинство посещавших Крит туристов привозят оттуда воспоминания о чём угодно. О маслянистом воздухе, насыщенном благоуханиями смоковниц. О стрекотании цикад на оливковых деревьях и о свежайших морепродуктах в ресторанчиках Хании и Ираклиона. О вороватости хозяев большинства этих таверн. О средневековых традициях вроде воровства коз у соседа. О горах черепов почивших монахов в древних православных монастырях. О ещё более древних легендах об Икаре и Минотавре.
Между тем, в куда более близкую нам эпоху, в 1941 году, именно Крит только чудом не превратился для немцев в трамплин для завоевания всего Ближнего Востока. Классикой военной науки стала устроенная немцами на Крите в мае 1941 года парашютно-десантная операция. И только мастерство командующего англо-австрало-новозеландских сил новозеландского же генерала Фрейберга позволило спасти британские части от полного уничтожения: совершив марш-бросок через горы, они смогли эвакуироваться с южного берега Крита в Египет.
Новозеландский генерал-майор Фрейберг командовал войсками Британской империи на острове Крите
Таким образом, в июне 1941 года в Англии и Новой Зеландии царило уныние, а конкретно в Лондоне — паника: настолько все боялись, что после Крита немцы повторят подобную операцию на другом острове, имя которому — сама Великобритания.
В том числе и поэтому с таким облегчением в Лондоне узнали, что Гитлер повернул на СССР.
У нас в стране про Черчилля чаще пишут, что он всё только обещал и обещал, а на практике затянул открытие «второго фронта» до 1944 года. В значительной степени это — действительно так. Но, вопреки стереотипам, у Черчилля был тогда короткий период, когда он всерьёз говорил о полномасштабной военной помощи СССР уже в 1941 году.
У нас об этом практически никогда не писали, но в тот период сам британский премьер отнюдь не как к фантастике отнёсся к просьбам-мольбам-требованиям Сталина отправить на советско-германский фронт 25 британских дивизий. Вот как настроения Черчилля летом 1941 года описывает автор его самой последней и самой детальной военной биографии Хэйстингс:
«Всю возможную помощь — новым братьям по оружию. Американский военный атташе находил чудным то, как советский посол Майский, „в течение многих лет в Лондоне практически изгой“, теперь находился на постоянной связи с Черчиллем, Иденом и послом США Уинантом. Громадьё замыслов Черчилля подчёркивало мелочность большинства его коллег. Он считал, что каковы бы ни были сложности, какими бы иллюзорными ни казались перспективы на успех, было недопустимым, чтобы Россия потерпела поражение из-за того, что ей не помогла Британия. Сначала, сразу после „Барбароссы“, он оказывал давление на генеральный штаб с тем, чтобы он разработал план высадки в Северной Норвегии — с тем, чтобы открыть прямую связь с Красной Армией. Потом, когда эту его идею отвергли (в основном из-за того, что со своих баз в Британии до Норвегии не могли долетать самолеты, которые осуществляли бы прикрытие с воздуха) — он приказал, чтобы Сталину были отправлены всевозможные танки и самолёты, включая некоторые из тех, что были куплены в США»>{134}.
Черчилля действительно отговорили. Отговорили, потому что объёмы, запрошенные Сталиным, равнялись минимум трети того, что производила сама Британия[139]. Отговорили Черчилля и потому, что слишком свежи были воспоминания о катастрофе, постигшей на Крите войска Австралии и Новой Зеландии.
И тогда на сцену вновь выходят… киви.
Это про них Черчилль писал Сталину в послании, полученном 30 августа 1941 года:
«Я стремился найти какой-либо путь для оказания помощи Вашей стране в её великолепном сопротивлении… Г-н Майский[140] заявил, что испытывается сильная нужда в самолётах-истребителях ввиду Ваших тяжелых потерь… Наши две эскадрильи в составе 40 „Харрикейнов“ должны прибыть в Мурманск около 6 сентября. Вы понимаете, я уверен, что самолёты-истребители составляют основу обороны метрополии… Тем временем могли бы быть приняты меры, чтобы начать ознакомление Ваших пилотов и механиков с новыми моделями, если Вы их прикомандируете к нашим эскадрильям в Мурманске. Если Вы сочтете, что это принесёт пользу, соответственные распоряжения будут даны отсюда; исчерпывающая объяснительная записка по техническим вопросам передаётся по телеграфу через нашу авиационную миссию»[141].
Но для того, чтобы осознать все обстоятельства, приведшие к тому, что первые британские «Харрикейны» в СССР поставил именно новозеландец, нам надо сейчас сопоставить несколько дат, а ещё важнее — взглянуть на политическую карту мира предвоенного образца.
А ещё — погрызть фиников.
Финики — это точно фрукт. Обычно — с Севера Африки.
А вот «финники» — это то, как ленинградцы в своё время стали называть гостей из Финляндии, которые приезжали в СССР (и особенно в Ленинград) на выходные выпить[142].
Начнём, впрочем, с родины не «финников», а фиников: с Северной Африки. Она, Северная Африка, в последние недели перед столкновением СССР и Германии казалась для Черчилля главным фронтом. Судя по их переписке, Сталина само ведение боевых действий в какой-то Африке немало раздражало (пусть даже частью его послевоенных требований станет потом создание советских баз в Ливии). Но по ходу этой главы нам надо будет постоянно иметь Северную Африку в виду — иначе многое будет непонятно: например, почему Ишервуд прилетел на самолётах «тропического образца».
