Забытые острова - [20]
Не только влага прельстила маленьких хищников. По-видимому, в этой мокрой земле есть что-то живое, питающее своих поселенцев. Закладываю в стеклянную банку землю, заливаю водой, взбалтываю. Постепенно муть оседает. В прозрачной воде ожидал встретить маленьких червей-полихет, но вижу множество крошечных, меньше миллиметра, таинственных шариков. Одни из них лежат неподвижно на поверхности осевшего ила, другие — висят в толще воды, кое-кто шустро плавает в разных направлениях. Так вот пища жучков и паучков!
Крошечные незнакомцы копошатся во влажной земле, видимо, питаются мельчайшими водорослями, простейшими, грибками и бактериями, живут, умирают, удобряют свою среду обитания, создают черную, очень соленую лечебную грязь, резко пахнущую сероводородом — продуктом гниения и разложения органических веществ. Влажная земля в сухом и горячем воздухе пустыни постепенно летом высыхает, испаряет воду, осаждая и накопляя соль.
Пытался рассмотреть шарики, но лупа оказалась беспомощной: я не увидел никаких признаков ни конечностей, ни усиков. Просто шарики — и все! Но заметно, что неведомое существо покрыто коричневым панцирем, состоящим, будто у черепахи, из усиливающих прочность квадратиков. Этот панцирь — превосходный домик. Один шарик погиб и чуть-чуть раскрыл свое убежище на идеально ровные половины. Форма шара представляет наименьшую поверхность для тела, а что, как не это качество, необходимо обитателю такыра: когда от жары все высохнет, он застынет в своей капсуле на долгое лето, осень и зиму до живительной и влажной весны.
Серые облака медленно двинулись с запада, закрыли небо. Горизонт затянуло мглою, подул холодный ветер. Красные тюльпаны сложили лепестки, розовые тамариски перестали источать аромат. Замолкли жаворонки, на озере-такыре тревожно закричали утки-атайки.
Брожу по краю небольшого болотца, по освободившемуся от воды солончаку. Неожиданно замечаю, что по ровной поверхности сухой земли носятся какие-то мелкие точки. Это крошечные ветвистоусые комарики с пушистыми усиками, длинным тонким брюшком, небольшими узкими крыльями. Они очень забавны! Расправив крылья, трепещут ими, будто в полете, и шустро бегут, быстро перебирая ногами. Если комарику надо повернуть направо, то левое крыло на секунду складывается под брюшком, правое же продолжает работать, если налево — складывается правое.
Крошечные комарики носятся без устали, что-то ищут, чего-то им надо. Иногда они сталкиваются друг с другом и, слегка постукавшись ногами, будто подравшись, разбегаются в разные стороны. Иногда один из них мчится за другим, но потом отскакивает в сторону, прекращая преследование. Некоторые комарики складывают крылья и медленно «идут пешком», но недолго: крылья-пропеллеры вновь начинают работать с неимоверной быстротой, и комарик вновь несется по земле, выписывая сложные повороты и зигзаги, подобно фигуристу на льду. Иногда это занятие как будто надоедает, и комарик, взлетев, исчезает в неизвестном направлении.
Но для чего это представление, какой оно имеет смысл? Если это брачный бег, тогда почему не видно ни одной спаривающейся пары? Да и самки здесь отсутствуют, все участники безумной гонки с роскошными усами.
Может быть, самки у комариков недоразвитые, сидят в мокрой земле, высунув кончик брюшка, как это обычно бывает у насекомых в подобных случаях? Но комарики не обращают внимания на землю. Почему же они не образуют в воздухе роя, как все ветвистоусые комарики, а мечутся по земле? Впрочем, в пустыне, особенно весной, сильные ветры, и нелегко совершать воздушные пляски. Чуть что, рой разметет по всем направлениям, и тогда… как собраться обратно! И летом часты ветры, поэтому они избирают для брачных плясок тихие вечерние часы и подветренную сторону какого-либо крупного, выступающего над поверхностью земли предмета. К тому же весной вечером воздух быстро остывает, а земля, наоборот, теплая. Вот и сейчас с каждой минутой усиливается холодный ветер, предвещающий непогоду, рука же, положенная на поверхность солончака, ощущает тепло.
С каждой минутой тучи все гуще и темнее небо. Наступают сумерки. Постепенно комариков становится все меньше и меньше. А самки так и не появились: то ли температура для них была низка, то ли они еще не успели выплодиться. Свидание не состоялось.
Медлен и однообразен путь. Взлетит кобчик, погонится за жаворонком, мелькнет у дороги суслик и спрячется в свою норку. На горячем асфальте греются ящерицы, лежит раздавленная машиной змея. Какой шофер упустит случай, чтобы не расправиться с несчастным пресмыкающимся, оказавшимся на его пути? И вдруг на обочине торчит совсем белый суслик. Мелькнул, скрылся в свое убежище. Никогда не видал суслика-альбиноса. Бедняжка, трудно будет ему, такому заметному, среди своего племени, да и врагам виден.
Темнеет. Доносится тяжелый запах сероводорода. Справа, из-за пологих каменистых горок, показывается белая полоска озера Алакуль в окружении широкой каемки белых и покрытых солью берегов. Оно когда-то было продолжением Балхаша, теперь же высохло.
Пора становиться на ночлег. Съезжаем с дороги и, проехав около полукилометра, останавливаемся на вершине холма над простором безжизненного, умирающего озера. Тяжелый запах гниющих водорослей портит настроение.
