Забытые на обочине - [43]

Как этот Тимченко умудрился сбежать, Саня видел от начала и до конца. Уже позже, когда все обсуждали этот побег и говорили, что на Тимченко дурь напала и он побежал не думая, ни с того ни с сего, у Сани было свое мнение. Он считал, что все было очень хорошо подготовлено и просто по нотам расписано. Санитар стоял спиной к тому углу, где в этот момент оказался Тимченко. Дворик был в поле зрения Сухишвилли. Но тот даже не крикнул, когда кто-то из гулявших встал лицом к стене, оперся на неё руками, а Тимченко с разбегу вскочил ему на плечи и сиганул через забор! И только когда уже исчез, Сухишвилли закричал.

- Стой, нехороший человек! Куда?!

Федор забегал по дворику, закричал, метнулся было к дверям в корпус, но испугался, что разбегутся и остальные. На его крик прибежал младший врач Лебедев и всех погнали назад в палату.

Через час за помощь Тимченко в побеге Саня получил "десять на десять тапочков". Было решено, что именно он подставил свою спину Тимченко. Доказывать что-нибудь другое было бессмысленным занятием, можно было получить и добавку.

Как оказалось, Тимченко был бандит, до того как попал сюда, умудрился в увольнении кого-то ограбить и теперь следствие привело сюда за ним групппу для ареста из Комендатуры. Как про это узнал Тимченко и как ему организовали побег осталось неизвестно. Тимченко более не вернулся в ООС.

А Саня опять оказался под койкой Саара.

Эпизод 5

Саня прожил под койкой Саара до субботы. Он вряд ли выбрался оттуда до понедельника, но Петраков отпросился у Дьяконова на побывку домой, уговорил врача отпустить ему на поруки Заварова и клятвенно пообещал, что оба пить не будут, в понедельник поутру явятся обратно трезвые, как стекло.

Саню выпустили из заточение, влепили ему щадящую порцию наказания, всего лишь пять на пять "тапочек". Петраков выстроил ООС в Кают-компании и зычно обьявил.

- Я убываю в краткосрочный отпуск! Со мной и мой помошник Заваров. Вместо меня временно обязанности главного старшины исполняет Фирсов. Подчиняться полностью, как мне самому.

Праздник! Фирсов был свиреп, но никогда не наказывал несправедливо, а рукоприкладством не по делу не занимался вовсе. Едва за Петраковым и Заваровым закрылась дверь, как Фирсов обьявил.

- Делайте что хотите, засранцы, онанируйте, спите, пойте, но чтоб было тихо. Я отдыхать буду.

Завтрак прошел в веселой болтовне, майор Смирницкий к защите Афганистана не призывал, взял свою миску и ушел в кубрик. Чекалин допил кофе и сказал Сане.

- Покурим, потолкуем?

Саня кивнул, а когда они забились в угол Большого кубрика, уселись на койку Чекалина, тот сказал.

- Ну, нас уже четверо. Ты, я, Раздаков, Мишка Фридман, Саар и надо потолковать с этим амбалом Зиновичем.

- Мишка Фридман? - попытался припомнить Саня.

- Да. Он боевой еврей, из Одессы. Поговорить с тобой хочет. А с Зиновичем хуже, его в старшины назначили, так что будь осторожен.

Саня подумал, что старшины Малого кубрика с Зиновичем сделали правильный ход. Такого бугая, нужно было тут же назначать старшиной.

- Я поговорю с белорусом и с Фридманом тоже. - сказал Саня. - Но чтобы нам потом утвердится, надо и с Рекаловым договориться. Он все же самый старший, Смирницкий не в счет.

- Рекалову на все наплевать. - заметил Чекалин.

- Вот именно. Но он мне сам намекнул, что эта хунта ему не нравится.

- Хунта? - не сразу понял Чекалин. - А, ну да, хунта.

С Мишкой Фридманым разговаривать намеками не пришлось. Среднего роста, носатый, сухой и подвижный он страдал из-за отсутствия очков, был сильно близорук, линзы его по правилам отделения ему не давали. По своей слепошарости он постоянно делал в ООС что-то не то, за что был нещадно бит. Не получал давно полагающегося ему звания "заслуженного артиста ООС", хотя блестяще бил чечетку. "Жидом" его, кроме Заварова, не называл никто, а Петраков даже предложил учредить очередное почетное звание - "заслуженный еврей ООС", но остальные старшины идею не поддержали.

Фридман понял Саню с полуслова и радостно захихикал.

- Правильно, сэр, понесем шпану капитально, чтоб я так жил! Мне сейчас, правда, полегче с ними стало, но я старый еврей и человек мстительный.

- Почему тебе стало полегче? - спросил Саня.

- Да потому, что вы мое место заняли, уважаемый! Заваров на меня свою желчь изливал, а теперь на вас, пардон, переключился. Я его, паскуду, уже зарезать хотел ночью.

- Зарезать? - подивился Саня, а Фридман примолк, покосился на него, помолчал, потом сказал очень тихо.

- Ладно, Саня, вы мне кажетесь приличным джентльменом. И уж если мы куем такой заговор, то я кое-что вам сейчас покажу. Но если продадите меня, то, извините мадам, я вас зарежу.

Не понимая, что хочет сказать своими странными словами Фридман, Саня следом за ним вышел из Кают-компании. Они добрались до койки Фридмана, стоявшей под окном. Сосед его лежал, закрыв глаза, подняв коленки, убрав руки под одеяло, улыбался, кривился и не очень скрывал, что усиленно занимается рукоблудием. Фирсов на сегодня официально разрешил.

- Заслоните меня от дверей. - прошептал Фридман.

Саня пересел к спинке койки, Фридман сунул руку под матрас, покопался там, потом прижался к Сане и прошептал.