Забытые генералы 1812 года. Книга 2. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта - [7]
Кровь ударила мне в лицо, в висках заколотило, но, стараясь держаться спокойным, тихо, но внятно промолвил:
«Ваше величество, что же именно мне следует предпринять?»
Александр Павлович радостно улыбнулся и сказал:
«Ты согласен, голубчик? Вот и прекрасно. Это очень умно с твоей стороны… Что тебе следует предпринять?.. А вызови и князя Багратиона и графа Витгенштейна повторно на дуэль. Ну, при свидетелях, разумеется. В обществе тут же возникнет скандал. Я должен буду принять соответствующие меры, дабы сии дуэли не состоялись. Ты оскорбишься, выйдешь в отставку и сбежишь за границу, а там через некоторое время вступишь в армию Буонапарте. Я просто уверен, что он при таком раскладе он непременно приблизит тебя к себе, не сразу, но явно приблизит. Ну, как тебе мой планчик, любезнейший?…»
Да, придумано было лихо, и даже более того. Думаю, что государь – самый способный, ежели не гениальный, ученик графа Салтыкова, бывшего дядьки его. Куда уж до него прусского рубаке Витгенштейну!
А вот понравился ли мне «планчик»? Да, не очень. Я ведь должен был пожертвовать своей репутацией, заполучить клеймо «изменника», и возбудить ненависть и презрение в своих однополчанах.
Но что же мне было делать? Как я мог оказать своему государю? Тем более, он говорил, что это нужно совершить во имя спасения России и победы над злодеем человечества.
Что говорить?! Я вынужден был согласиться, и ещё изобразить при этом полнейшую готовность, и даже радость, что привело Александра Павловича в совершеннейший восторг. Он радостно забил в ладоши, потом подскочил ко мне, обнял и прошептал на ушко, что никогда не забудет самоотверженности моей.
Затем мы вышли в императорский кабинет, государь вызвал фон Ливена, и мы все отправились в Тильзитскую крепость: Александр Павлович поспешал на очередной свой шахматный поединок.
Да, Его величество был шахматный игрок, и вообще игрок.
5
Когда мы вернулись в Петербург, то разговору только и было, что о тильзитском несмываем позоре, об унижении нашего императора, признавшем узурпатора и самозванца законным государем. Случилось небывалое: наше циничное равнодушное общество вдруг почувствовало себя глубоко оскорблённым. И Тильзитский мир получил совершенно неожиданный результат – он способствовал росту патриотических и даже верноподданнических настроений: русские люди почувствовали себя оскорбленными за своего государя.
Однако сам Александр Павлович, знаю сие абсолютно доподлинно, ещё по тильзитским ночным нашим собеседованиям, оскорблённым себя отнюдь не почитал. Даже наоборот, Его Величество необычайно гордился, что сумел добиться для себя и империи своей хоть некоторой передышки, которую надо было использовать на подготовку к новой войне.
В Петербурге я с государем встречался лишь изредка, как правило, на больших собраниях, которые устраивал у себя граф Николай Иванович Салтыков, бывший в том году председателем комитета земского ополчения (милиции).
Государь подходил ко мне, чтобы перекинуться, и, приветливо улыбаясь, вопрошал: «Любезнейший Витт, ты не забыл часом о нашем планчике?»
Я понял, что мне не отвертеться никак, и что старые грязные сплетни таки придётся опять пускать в оборот. Вскорости и князю Багратиону и графу Витгенштейну я вручил мой rappel, составленный весьма грубо, и ещё для наглядности я ещё резко пихнул и того и другого, чего бравые генералы, как мне показалось, никак не ожидали.
В обществе тут же поползли слухи, и не все лестные для меня. Опять поминали не раз проклятый Аустерлиц, и как я со своим баталионом покинул поле боя, хотя побожусь, что меня вынесли оттуда, тяжело раненного в ногу. Всё шло, как по маслу, государь должен был быть доволен, но я переживал мгновения, мало приятные для своего человеческого самолюбия и дворянского достоинства. Захотелось уехать даже вон из Петербурга, что я с превеликим наслаждением и сделал. Но прежде я вышел в отставку (произошло сие сентября четвёртого дня 1807 года).
Когда я находился в Подольской губернии, нагнало меня долгожданное государево распоряжение, непосредственно до меня относящееся.
Подольский губернатор, по негласному указанию полученному им из Петербурга, дал мне снять копию с сего распоряжения. С этой драгоценностию и я бежал за границу – это истинно был мой пропуск к Буонапарте.
Я демонстрировал означенное государево распоряжение и маршалу Нею, и принцессе Полине Боргезе, и министру Фуше, и самому императору Франции. И все они в итоге поверили, что я нахожусь в жестокой обиде на государя Александра Павловича и бравых его генералов.
Вот это бесценное распоряжение:
«Господину действительному статскому советнику, Подольскому гражданскому губернатору Чевкину. Разнёсся тут слух, что полковник Витт намеревается вызвать на поединок генерал-майора графа Витгенштейна, и что, может статься, и был уже между ними сей поединок. Причина вражды полковника Витта против генерал-майора графа Витгенштейна, по сказаниям, есть неудовольствие по службе. К сему слуху присоединяется здесь молва, что полковник Витт решился по сей самой причине вызвать также на поединок и генерал-лейтенанта князя Багратиона. В том уважении, что никакие, а тем ещё более таковые между подчинённых и начальников поединки, весь порядок службы и дисциплину её разрушающие, отнюдь не должны быть терпимы, по сведениям о пребывании полковника Витта в Подольской или Волынской губернии, я повелеваю вам:
Мы привыкли во многом воспринимать партизанскую войну 1812 году по «Войне и миру». Но великий Лев Толстой создал художественно безупречное, но во многом идеализированное представление о дубине народной войны. В реальности всё было не так просто и по-настоящему страшно.Как в действительности начиналось партизанское движение в 1812 года, читатель сможет узнать из предлагаемой книги. В основе её громкая некогда история подполковника Павла Энгельгардта, создавшего из своих крестьян партизанский отряд, с которым ловил и уничтожал солдат и офицеров «Великой армии».
В Одессе есть знаменитый пляж Ланжерон. Назван он так в честь Херсонского военного губернатора и Одесского градоначальника графа Александра Ланжерона, принявшего бразды правления после отъезда во Францию герцога Ришелье. Именно при Ланжероне Одесский край стал свободной экономической зоной, именно при нем был открыт Ришельевский лицей.Но на самом деле Ланжерон вошел в историю не только благодаря всему этому. Ланжерон был знаменит в высшем обществе Российской империи, как неподражаемый рассказчик и острослов.
Захватывающая история королевского ожерелья, украденного шайкой, возглавляемой графом Калиостро. В результате этой дерзкой кражи была несправедливо опорочена честь королевы Марии-Антуанетты, что повлекло за собой французскую революцию и казнь королевской семьи. Всю эту историю описал когда-то Дюма-отец, но он воссоздал в первую очередь саму грандиозную аферу. В настоящем же романе показано, что произошло далее. А далее было чрезвычайно интересный судебный процесс. Главарь шайки граф Калиостро был отпущен на свободу, а заточена была лишь графиня де ла Мотт.
Судьба у русского анекдота крайне сложная и даже истинно драматическая. Целые столетия его упорно старались не замечать, фактически игнорировали, и это касается и народного анекдота, и анекдота литературного. Анекдот как жанр не существовал.Ефим Курганов, автор нескольких книг по теории и истории литературного анекдота, впервые в филологической науке выстраивает родословную русского анекдота, показывает, как этот жанр расцветал в творчестве Пушкина, Гоголя, Лескова, Чехова, Довлатова. Анекдот становится не просто художественным механизмом отдельных произведений, но формирует целую образную систему авторов, определяет их повествовательную манеру (или его манеру рассказа)
Это – книга-реконструкция. Я попробовал, в меру своих возможностей, представить, каким мог бы быть профессиональный дневник шефа русской разведки в 1812 году. Содержание этого гипотетического дневника восстановлено строго по источникам.Ефим Курганов.
Биографическая, авантюрно-документальная повесть с картинками эпохи о графе Ланжероне де Сэсси, маркизе де ля Косс, американском революционере, французском эмигранте, русском генерале, градоначальнике Одессы, генерал-губернаторе Новороссии.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Трафальгар стрелка Шарпа» герой после кровопролитных битв в Индии возвращается на родину. Но французский линкор берет на абордаж корабль, на котором плывет Шарп. И это лишь начало приключений героя. Ему еще предстоят освобождение из плена, поединок с французским шпионом, настоящая любовь и участие в одном из самых жестоких морских сражений в европейской истории. В романе «Добыча стрелка Шарпа» герой по заданию Министерства иностранных дел отправляется с секретной миссией в Копенгаген.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.