Забытые битвы империи - [18]

После войны генерал командовал артиллерией 2-го и 6-го пехотных корпусов, после воцарения Николая I генерал-лейтенант Игнатьев — начальник артиллерийского департамента военного ведомства, за отличное управление департаментом в ходе Русско-турецкой войны 1828—1829 годов произведен в генералы от артиллерии, а с 1833-м стал членом Генерал-аудиториата — высшего военного суда Российской империи.

Скончался бывший руководитель обороны Бобруйска в 1852 году, на 82 (!!!) году жизни. Похоронен на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге, где его могила, по сведениям местных краеведов, утрачена в советское время.

Удивительно, но портрета Гавриила Алексеевича Игнатьева мы не найдем в знаменитой Военной галерее Зимнего дворца. Как известно, условием размещения портрета в галерее было «участие в боевых действиях против французов в кампаниях 1812, 1813 и 1814 годов, состоя в генеральском чине, или производство в генералы вскоре после окончания войны за отличия, оказанные в боях». Однако далеко не все генералы, соответствующие этому условию, оказались помещенными в галерею. Историки установили, что всего под условия попадали 550 генералов, но в дворцовых залах мы видим лишь 329 портретов. Списки генералов готовились в Главном штабе и представлялись на личное утверждение императору. А тот иногда вычеркивал одну-две фамилии, иногда с указанием мотивировки — «под следствием», «перешел на иностранную службу», но чаще — «Государь не соизволил на помещение в галерею». Почему такое решение было принято в отношении генерала Игнатьева — сказать сложно.

Памятника Гавриилу Алексеевичу Игнатьеву, отдавшему 65 лет военной службе на благо России, в нашей стране нет. Но в 2008 году Бобруйский горисполком принял решение о присвоении одной из улиц города, проложенных на месте крепостных укреплений, имени первого военного губернатора города. И сейчас на городской карте мы можем увидеть улицу Генерала Игнатьева.

ЛОВУШКА, КОТОРАЯ НЕ ЗАХЛОПНУЛАСЬ

 С весны 1812 года напряжение на западных рубежах Российской империи постоянно возрастало. Наполеон сосредоточил более полумиллиона солдат и готовился к вторжению. 11 июня (23-го по новому стилю) разъезд казачьего полка обнаружил переправляющихся через Неман французских вольтижеров.

— Кто идет?

— Франция!

— Какого черта вам здесь нужно? — спросил по-французски казачий офицер.

В ответ вольтижеры подняли ружья. Так началось вторжение Великой армии в российские пределы.

Главные силы французов были сконцентрированы против 1-й Западной армии. 2-ю же армию Наполеон решил поймать в ловушку. С севера против нее действовал 1-й армейский корпус Великой армии под командованием лучшего маршала французской империи — Луи Николя Даву, с запада ее неотступно преследовал 8-й армейский корпус под командованием брата императора вестфальского короля Жерома (Иеронима) Бонапарта. Войска Даву перешли Неман одновременно с главными силами, а корпус Жерома задержался, чтобы как можно дольше задержать у границы войска 2-й армии, развернутые на приграничных позициях. В этих условиях князь Багратион предложил смелый, граничащий с авантюризмом план наступления вверенной ему армии в направлении Варшавы. Расстояние от главной квартиры 2-й армии до польской столицы и до Минска было примерно одинаковым, встречного удара французы не ждали, да и Жером Бонапарт как полководец был не парой Багратиону. Предложенный план сочетал в себе некоторую долю авантюризма, стремление сломать логику действий противника и «погибнуть с честью, но не пустить врага на русскую землю». Вероятность успеха 2-й армии была невысокой, но и в этом случае шансов уцелеть у нее было крайне мало. Поэтому командование предпочло не рисковать и оставить приказ на отступление в силе. Впрочем, «не рисковать» в данном случае означало лишь несколько уменьшить степень риска. Ведь в соответствии с замыслами Александра I и Барклая войска князя Багратиона отвлекли на себя значительные силы противника. От 2-й армии требовалось, во-первых, не дать себя разгромить, а во-вторых, содействовать 1-й Западной армии, беспокоя неприятеля во фланг. Задача очень сложная, почти на грани возможного.

Пытаясь выполнить эту задачу, армия Багратиона предприняла попытку занять Минск, но «железный маршал» Даву опередил русских буквально на сутки. Путь на соединение с 1-й Западной армией был отрезан. И тут князь Багратион совершает маневр, сбивший столку и французов, и русское командование. Вместо атаки Минска он разворачивает армию в противоположную сторону и движется к Бобруйску. Французы уверены, что армия обречена — их войска вышли к Березине раньше, в районе Свислочи, и должны были помешать переправе. Однако, к своему удивлению, командовавший кавалерией корпуса Даву генерал Пажоль узнал, что там, где еще два года назад был открытый город, ныне располагает готовая к бою крепость. Удивительно, но, зная от своих польских агентов о работах в районе Бобруйска, французская разведка не придавала им особого значения. Ее внимание было сконцентрировано на Дрисском укрепленном лагере, а работы в Бобруйске были сочтены малозначимыми.