Чума, коснувшаяся чего?
Только ли зерновых культур?
Нет. Эти доисторические люди были охотниками и собирателями, а не фермерами, и у них было довольно мало времени для такого глупого символизма. Лучше оставить этот материал для профессоров, которые преподавали роман Готорна «Алая буква»[2] при помощи символов и диаграмм, нарисованных на полях издания своего учителя.
Хант продолжил свой путь в темноту, держа мерцающий факел перед собой. Исследователь решил продвинуться лишь еще на несколько футов, а затем вернуться в безопасную и ярко освещенную пещеру позади, но рисунки и картины становились все более частыми, и он был очарован ими. Это было даже большей археологической находкой, чем он сначала ожидал. Это было феноменально, на самом деле. После того, как он сообщит об этом Хенсону, пещера даже может быть будет названа в его честь.
Разве это не будет здорово? Доисторическое место, названное в его честь.
Пещера Ханта.
Да. Пещера Ханта. Это звучало весьма заманчиво. И ему это определенно нравилось.
Следуя вдоль стены пещеры с факелом и пытаясь разглядеть содержание рисунков, видя все больше и больше изображений похожих на ветви или деревца насекомых, Хант продолжал свои исследования, не задумываясь, как долго он шел, пока его факел начал потрескивать и дымиться.
Приостановившись, чтобы зажечь свой запасной факел, Хант был поражен, обнаружив, что он окружен полнейшей темнотой. Факел давал ему яркий свет, но когда он повернулся, чтобы посмотреть позади себя, протянув факел в этом направлении, то больше не мог видеть светящихся стен. Он определил, что, занятый картинами, он сам, скорее всего, повернул за угол и сошел с тропы.
Хант попытался вернуться назад и почувствовал ужас, когда подошел к твердой скале. Он повернул направо и прошел вдоль стены пещеры, используя свой факел, чтобы изучить картины, надеясь увидеть уже знакомую, но все картины выглядели иначе. Некоторые из них выглядели так, словно были нарисованы совсем недавно.
Хант проверил несколько других направлений, но результаты были всегда одинаковы.
Он потерялся.
Как же такое случилось?
Он был на тропе в одно мгновение, а в следующее уже целиком и полностью запутался. Хант решил попробовать снова вернуться назад по своим следам.
Он изучил свое положение, определил проблему, убедился, где именно сделал свой неправильный поворот, и тут же вознамерился исправить эту оплошность.
Не успел исследователь сделать свой первый уверенный шаг в правильном направлении, как пол ушел из-под его ног, и бедняга полетел вниз в пустоту, в полнейшей темноте, а факел, понесся впереди него, словно горящий метеор.
Тарзан быстро путешествовал сквозь деревья, и вскоре наткнулся на пристанище предателей — бывший лагерь Ханта и Смолла.
Буря разорвала его на части. Припасы были раскиданы во всех направлениях, застряв в кустах и деревьях. Тарзан ходил по лагерю, принюхиваясь к запахам. Его ноздри привели его к разлагающейся голове Громвича, застрявшей на дереве. Она воняла и вся была покрыта мухами. Вскоре голова станет домом для тысяч извивающихся личинок.
По запаху гниющей плоти и по количеству мух на голове, Тарзан определил, сколько времени прошло с тех пор, как умер Громвич. Это было просто, так как казалось очевидным, что он умер во время шторма. Ни один зверь не сделал этого. Человек был разорван бурей, будто бумажная кукла, разодранная рассерженным ребенком. После этого голова пробыла в сырости, а затем один день под раскаленным солнцем, и после появились мухи. Они были настолько толстыми, что голова выглядела, как идол для мух; Меккой для насекомых, куда они явились, чтобы пасть ниц и помолиться.
Тарзан заметил, что уголки рта Громвича были повреждены. Он использовал свой нож, чтобы исследовать рот изнутри. Мухи взлетели сине-черным смерчем, окружив руку и голову Тарзана. Человек-обезьяна проигнорировал их. Он осмотрел рот Громвича и увидел, что кое-где зубы были выдраны. Это не было работой шторма. Это была заслуга человека в её худшем проявлении. Скорее всего, золотые коронки или золотые зубы были удалены.
Тарзан вернул нож в петлю у набедренной повязки, а мухи возвратились к своей молитве.
Тарзан осмотрел голову и отсутствующие зубы, и это расследование дало ему более полную картину событий. По крайней мере, один из ренегатов пережил шторм после того, как тот застал его за пределами лагеря. Он вернулся, нашел здесь голову и забрал себе зубы.
Тарзан определил, что он не был чернокожим, а одним из оставшихся белых людей. Это было только предположение, но это так походило на манеры белого человека, что казалось, вполне соответствует им. Это предположение не являлось бы своего рода аргументом, который принял бы суд или закон, но здесь Тарзан был законом, а он доверял своим инстинктам.
Тарзан тщательно осмотрел землю вокруг головы. Отлично. Оба отступника выжили. Следы их сапоги были ясно заметны, особенно после того, как буря, промочила землю, а солнце уже начали подсушивать отпечатки их следов в грязи и заплесневелой листве. Носильщики не носили сапог. Они либо ходили босиком, либо носили сандалии, как правило, последнее, так что это были отпечатки ног ренегатов.
