— Я пойду с вами, — сказал Тарзан.
— Я не смогу вам заплатить, — сказал Хенсон.
— Я не нанимаюсь за деньги, — сказал Тарзан. — Не оскорбляйте меня.
— Простите, — сказал Хенсон. — Но почему вы поменяли свое мнение?
— Я полагаю, я пробыл среди людей слишком долгое время, — сказал Тарзан. — Я сокращаю духовный разрыв между людьми глупыми и плохо подготовленными.
Хенсон и Джин поглядели в лицо Тарзана, чтобы увидеть, есть ли там хоть капля юмора. Но его там, похоже, не было.
— Если вы пойдете на север без провожатого, то умрете, — сказал Тарзан. — Вы не являетесь человеком, который замыслил сделать что-то для того, чтобы причинить вред здешним животным. Вы, кажется, действительно заинтересованы в научных исследованиях. А я нет. Но меня интересуют, как я уже сказал ранее, только приличные люди.
— Я полагаю, — сказал Хенсон, — что это своего рода комплимент. Можно быть глупым, но приличным.
Хант и Смолл отбивались от москитов, в то время как заканчивали свой обед. Бледная и белая кожа Ханта была загорелой лишь на шее и предплечьях, а укусы комаров сводили его с ума. Смолл, будучи негром, не был таким обгоревшим, но комары, казалось, полюбили его. Он уже давно слышал шутки о том, каким сладким было его темное мясо. Через некоторое время, комариные укусы уже перестали казаться ему смешными.
Хант, закончив, есть свои сухари и мясные консервы, поднялся со своего складного стула и покинул лагерь, чтобы облегчиться. Он вошел в палатку, достал свой автоматический пистолет 45 калибра и нацепил его на пояс, и прошел мимо носильщиков, которые сидели в кругу за обедом. Они холодно посмотрели на него. То, как негры посмотрели на него, вызвало у Ханта тошноту. Не то, чтобы они ненавидели его, а скорее, просто не уважали. И он не винил их в этом.
Хант вошел в кусты. Когда он почувствовал, что он зашел достаточно далеко от лагеря, то оперся в дерево и заплакал. Тихие и беззвучные рыдания, пролились горячими и влажными слезами, которые он сдерживал все эти дни.
Он попал, как тот самый пресловутый гусь. Он и Смолл оказались в немного лучшем положении, нежели экспедиция Лорела и Харди[1], при том, что ни один из них не напоминал юмористов. Хант решил, что если сможет отсюда выбраться, то немедленно вернется назад в Техасский университет, откуда и началась вся эта заваруха. Он не хотел идти в джунгли. Там было жарко. Он лишь хотел быть рядом с Джин, но только потом узнал, что профессор Хенсон решил разделить экспедицию, так как не был уверен, что в долину, где предположительно находился затерянный город, можно будет легко добраться с обеих сторон. Он подумал, что будет лучше, если хотя бы одна маленькая группа сделает это и произведет научные исследования, нежели одна большой общий отряд попросту не дойдет до места. Хант вызвался возглавить вторую группу, и Хенсон охотно согласился.
Хант только сейчас понял, что доверие Хенсона в его силы было значительно переоценено, потому что у него это определенно не получалось. Он уже практически решил, что они должны повернуть назад, но не знал и сам, как повернуть назад. Их карта превратилась в бред. В ней ничего не соответствовало действительности. Не похоже было, что здесь существовали дорожные знаки или тому подобные вещи. И Смолл, который, в свою очередь, читал и пользовался картами достаточно хорошо, ничего в ней не понимал. Ни один из них ранее не имел дел с джунглями, и Хант теперь понял, что Джин все время была права, говоря о нем. Он же был идиотом. А он сам был прав относительно Смолла. Тот был идиотом, также. Они оба были идиотами. И они потерялись.
Хант вытер глаза, нашел тропу, и собирался уже вернуться в лагерь, когда он увидел трех мужчин с винтовками, идущих к нему. Они дернулись, когда увидели его, как сделал и Хант, увидев незнакомцев.
Один из них, большой черный человек с лицом, которое выглядело, как если бы его пожевали и выплюнули, сказал: — Это должны быть всё же джунгли, а не Центральный вокзал…
— Кто вы? Кто вы такие? — спросил Хант.
Уилсон принялся изучать Ханта. Тот был мужчиной среднего роста, лет двадцати пяти. Очень светловолосым. С очень гладким лицом. И довольно загорелым.
— Наша группа сафари сбежала, — сказал Уилсон. — Пара аскари убедила наших носильщиков ограбить нас. И мы преследуем их.
— Для того чтобы застрелить их? — спросил Хант. Вся перспектива этого возбуждала и ужасала его.
— Нет, если нам не придется, — сказал Уилсон. — Мы просто хотим вернуть наши вещи обратно. Мы охотники.
— А я не охочусь на животных, — сказал Хант. — Разве, что для еды, но у нас есть много пищи.
— У нас? — переспросил Громвич.
Хант изучал Громвича. Он пожелал вдруг ничего больше не произносить. У Громвича было маленькое, похожее на хорька лицо, а упоминание о еде, казалось, весьма возбудило его. Конечно, это могло быть просто потому, что он был голоден. Опять же, все эти люди, совершенно не были похожи на миролюбивых компаньонов. А этот толстяк Ханту не понравился больше всех остальных. Он не был столь жестким и самоуверенным, как большой черный человек с изжеванным лицом, но в нем было что-то, вызывающее мурашки на коже Ханта.
