Забытое царство Согд - [52]

В середине дня начали стекаться гости. У ворот, выстроившись в ряд, их встречали родня и соседи Саида. Мужчин в легких нарядных халатах сажали во дворе, а самых почетных – на ковры. Они снимали обувь и усаживались на длинные одеяла. Женщин было мало – с закрытыми лицами они вошли через дверцу прямо в дом.

Вскоре во дворе стало шумно: отовсюду раздавались громкие голоса, шутки, смех. Немного понаблюдав за пиром, заложники отошли от окна. Такое торжество им показалось скучным. То ли дело у согдийцев, когда вся семья за одним дастарханом, когда под веселую музыку можно потанцевать.

Юноши сидели в душных комнатах: кто-то неторопливо в который раз вспоминал о своей жизни в Бухаре, кто-то читал, склонившись над книгой, а кто-то играл на полу в кости. Неожиданно появился Абдулла и сказал:

– Все одевайтесь, в свои самые нарядные одежды и выходите во двор. Там вас ждут.

Изумленные юноши переглянулись. Фаридун отложил книгу и спросил:

– А зачем мы понадобились?

– Узнаете, – ответил Абдулла.

– Кажется, нас приглашают за дастархан, – сказал Шерзод и добавил. – все-таки мы дети из благородных семей.

И юноши оделись в шелковые цветастые платья, стянув свои талии золотыми поясами и повесив кинжалы. Все надели шапки с драгоценными камнями. Кто-то бросил на плечо блестящую накидку, а кто-то просто обвязал голову золотистой лентой.

В окружении пяти стражников юношей вывели в центр двора. Гости сразу притихли и уставились на них, как на нечто диковинное.

– Ну, как они вам? – сидя среди гостей, громко произнес Саид, широко улыбаясь.

И гости разом закивали, что-то говоря между собой. При этом их глаза были полны удивления. И тогда юношам стало ясно, зачем их привели сюда. Это своего рода смотрины. Заложников разглядывали, точно рабов на рынке или как забавных зверей. Так Саид решил унизить согдийцев, зная их гордый нрав. Всех юношей охватило негодование, и Фаридун воскликнул:

– Я не позволю унижать нас! Друзья, уйдем отсюда!

Не успели они сделать и шага, как охрана обнажила свои мечи.

Все гости рассмеялись. И кто-то крикнул:

– Смотри, какие эти «неверные» гордецы!

– Да, они такие, – подтвердил Саид. – Я намучался с ними в Согде. Ну-ка глянем: пойдут ли они против мечей. Не идут! Где же ваша гордость и смелость?

И среди гостей снова прошелся смешок.

– Смотрите, как они вырядились-то, будто цари, которых сейчас усадят на самое почетное место, – воскликнул кто-то.

И опять разнесся грубый смех. Лишь седоволосые старцы воздержались от такого веселья.

Услышав громкий смех, Фатима с подносом застыла у окна – на втором этаже она обслуживала женщин. От жалости к своим ученикам ее глаза наполнились слезами. Больно и обидно было смотреть на них. В чем их вина? Мало того что этих юношей разлучили с родителями, так еще и надсмехаются над ними. «Почему мой отец и его гости такие жестокие? – возмутилась в душе девушка. – какие они после этого мусульмане, ведь ислам учит нас добру и милосердию. Они позорят нашу веру». Среди гостей Фатима разглядела своего дядю, муллу мечети. Неужели и он – бессердечный? Нет, дядя сидел, склонив голову, будто ему было стыдно за всех. Фатима уважала его как истинного мусульманина. И тут она вспомнила слова своего деда, халифа: «Ислам – религия новая, и пройдет немало лет, пока наш народ станет воистину мусульманами, когда в их душах поселятся милосердие и доброта».

– Фатима, что застыла? – одернула ее мать. – Гости ждут еды, неси скорее.

С бледным лицом дочь занесла поднос в длинную комнату, и женщины взяли у нее косы* с мясным бульоном.

Мать Фатимы подошла к окну и глянула вниз, где увидала согдийских юношей. Тогда она поняла состояние дочери: все-таки это были ее ученики.

Заложников держали во дворе еще некоторое время, пока гостям не надоело это зрелище. Тогда Саид подал знак рукой, и Абдулла увел юношей обратно.

В комнаты они вернулись совсем раздавленными и весь оставшийся день провели в молчании.

ВЛЮБЛЕННЫЕ

На следующий день, когда Фатима пришла на занятие, она была весьма удивлена. Под навесом оказался лишь Фаридун. Он сидел на кошме и пребывал в раздумьях.

– А где остальные ребята? – вырвалось у нее. – Что стряслось?

И Фаридун рассказал о вчерашнем унижении.

– У них пропала охота учить арабский – язык своих врагов.

– Мне жаль вас и невыносимо стыдно за отца. Но моей вины тут нет.

– Ты совсем другая. Однако у моих друзей большая обида. Я пытался их переубедить, но не смог. Я пришел сюда из-за тебя. Мои близкие друзья, Шерзод и Исфандияр, просили передать, что они не думают о тебе плохо.

После короткого раздумья Фатима сказала:

– Подожди меня здесь, сейчас я приду.

Она спешно зашагала в дом и так же быстро вернулась, неся в руках золотой браслет.

– Если твои друзья не желают учиться, то забери это.

– Я не возьму его. Ты уже многому научила нас. Он твой.

– Нет, я не довела дело до конца. Забери его и отдай ребятам.

– В таком случае я хочу сказать, что это мой браслет. Я его хозяин. И потому я дарю его тебе. Если не возьмешь, то сильно обидишь меня.

– Спасибо, это очаровательная вещица, – улыбнулась она. – Такая тонкая работа, такие чистые камни. Признаться, в первые дни меня злило, что согдийские мужчины носят браслеты и цепочки. Для нас это женские украшения. А теперь привыкла. И даже нравится.