Забытое царство Согд - [42]

– Будет исполнено.

И Убейда с тремя воинами и зеленым стягом на высоком древке поскакали к городским воротам. Дозорные с башни сразу догадались, что это переговорщики. Со скрипом отворились ворота, и к ним вышел сам Гурек и знатный купец Джамшид. На словах Убейда передал им условия арабов.

На что Гурек усмехнулся и сказал:

– Мы обсудим ваши условия и дадим ответ.

И согдийцы скрылись за воротами.

Вечером в парадном зале Тархуна собрался совет знатных мужей Согды. Тархун произнес:

– Из-за этой осады мы несем убытки. В городских водоемах осталось мало воды, которой хватит только на два месяца. А сегодня они в обмен на мир попросили золото. Что скажете, доблестные мужи?

С места поднялся Гурек:

– Не нужно отдавать им золото, ведь враги не победили нас и не могут требовать дань.

По залу разнеслись одобрительные возгласы. Однако царь настаивал на своем:

– Тогда арабы совсем не уйдут. Хотя бы заложников отдадим, чтобы они могли спокойно покинуть пределы Согды. Я уверен, они отпустят наших детей, как только перейдут Вахш.

На сей раз слова царя оказались весомыми, и многие согласно закивали. Но некоторые зашептались между собой:

– Ему легко так говорить, ведь царских детей не отдадут в заложники, они наследники престола.

Но Тархун уже принял решение: согласиться с условиями врагов, но лишь наполовину. Затем совет перешел к обсуждению дел, связанных с раздачей зерна голодающим семьям, а также с ограничением количества выдаваемой воды: на три человека одно ведро в день.

По этому же вопросу встал с места дихкан Яшен и сказал:

– Ночью возле водоемов и колодцев нужно выставить охрану.

Такие слова всех возмутили, и в зале стало шумно: неслыханное дело, чтобы зороастрийцы воровали у своего народа.

И Яшен вновь заговорил:

– Мои дозорные не раз видели, как какие-то люди шли с ведрами от водоемов. Заметив их, те бросали ведра и скрывались в саду.

И тут поднялся верховный мобед:

– Очень дурно, что завелись такие «грязные» люди. Но, думаю, их все же очень мало, и потому не стоит выставлять охрану. Иначе это бросит тень на весь народ, на нашу веру.

– Речь мобеда верна, – сказал царь. – А нечестных мы изловим другим способом, без стражников.

На этом совет завершился, и знатные мужи неспешно покинули зал.

***

На следующее утро у ворот Самарканда вновь сошлись те же переговорщики. И Гурек дал ответ Убейде, сказав так:

– Наш государь не желает платить дань, потому что вы не победили нас, но заложников дадим, чтобы вы спокойно ушли с наших земель.

В ответ араб усмехнулся, хотя в глазах таилась злоба:

– Я гляжу, согдийцы очень дерзки. Смотрите, за это вы жестоко заплатите. Пока не поздно, одумайтесь, иначе мы разозлимся и возьмем город измором. Тогда по вашим улицам потекут реки крови, тогда…

Однако ни Гурек, ни Джамшид не стали далее слушать его и, развернув своих коней, молча направились к воротам.

Убейда был зол и растерян. Как такое сообщить дяде, который придет в бешенство, как верблюд весной. А ведь в гневе он способен наделать глупостей, просто сорвет всю злость на нем.

Убейда застал своего дядю в саду за бритьем головы. Вокруг него крутился цирюльник с блестящим лезвием. На плече пожилого мастера висело полотенце, а рядом на столике стоял медный таз с горячей водой. Голова наместника уже блестела от втертого для мягкости кожи масла. Саид имел довольный вид, потому что не сомневался, что «неверные» примут его условия, и он наконец-то отправится домой.

Убейда с унылым видом сообщил об ответе согдийцев. Лицо Саида вмиг побагровело, он весь вскипел и, швырнув на землю сорванную с шеи тряпку, разразился криком:

– Они думают, что мы слабы и трусливы! Я покажу им нашу силу! Я поклялся Аллахом взять этот проклятый город. Я залью его кровью, и они будут вечно трепетать перед нами!

Наместник был без повязки, и на месте левого глаза зияла темная дыра. Племяннику, привыкшему к увечью дяди, стало как-то не по себе.

– Извести вождей племен: мы не уйдем отсюда, пока не возьмем город.

– Я исполню твой наказ, – ответил племянник, хотя в душе не был согласен с ним.

Помощник не смел возразить, потому что в гневе наместнику изменяет разум, и всякие доводы бесполезны. Пусть остынет.

– Эх, как сейчас не хватает вина, а ведь до принятия ислама, когда я был молод, мы пили.

– Дядя, может, принести вам? У местных людей оно в каждом доме имеется.

– Лучше не надо, а то войско узнает, и начнутся беспорядки. Мне донесли, что некоторые наши воины тайно пьют вино. На войне это очень опасно, и таких надо сечь до крови. А не устроить ли для таких лицемеров показную порку, чтоб другие страшились и помнили о своей мусульманской вере?

– Не стоит, дядя. Войско и без того ропщет из-за малой добычи. Как бы совсем не вышли из повиновения.

И после помощник удалился, сославшись на хозяйственные дела.

Ближе к вечеру в комнате наместника снова собрались все вожди, рассевшись полукругом на дорогих коврах. Саид рассказал об условиях согдийцев. Дерзкий ответ обсуждался недолго. К тому времени Саид успокоился, и вожди смогли убедить его, что в данном положении следует принять условия самаркандцев. Иначе им нечем будет кормить воинов. Да и лазутчики донесли весть, что тюрки Чача оживились и хотят помочь согдийцам.