Забытое царство Согд - [41]

В это самое время к замку подошли два мобеда – старцы в белых одеяниях, держащие в дрожащих руках посохи с набалдашниками в виде головы коровы. Они остановились у ворот, где стояли воины-стражники.

Старший жрец молвил глухим голосом, что они желают говорить с главным арабом. Те ничего не поняли, но вызвали Убейду с переводчиком.

Подойдя к воротам, помощник наместника грубо спросил:

– Что вам нужно?

– Мы, служители сельского храма, желаем забрать с поля боя тела наших людей, чтобы похоронить, как того велят обычаи.

В ответ араб усмехнулся и бросил колкую фразу:

– Вы очистите их до косточек? Какая же у вас глупая вера.

– Мы делаем это, дабы не осквернять чистую землю гниющим трупом. Не забывайте, что на земле растут злаковые, которые кормят нас. И потом огонь, земля, вода и воздух – для нас священные творения. И не тебе, юнцу, осуждать нашу религию, которой более двух тысяч лет.

Такие слова задели Убейду, и он схватился за кинжал:

– А ты не боишься, старик, что я прямо сейчас пущу твою кровь за то, что дерзишь победителям?

– Во-первых, ты еще не взял наш город. Если же мне суждено погибнуть от твоих рук, то я приму смерть достойно, как подобает истинным детям великого Заратуштры, и пощады просить не стану.

Ответ старика остудил пыл Убейды, который произнес сквозь зубы:

– Ладно, я передам твои слова наместнику, но он сейчас занят и велел никого к себе не впускать.

– Наше дело важное, – произнес старший мобед.

– Тогда ждите его здесь, пока он не освободится.

Мобеды прошли к дереву и уселись на траву у арыка с журчащей водой.

Убейда сидел на суфе перед домом и полулежа пил чай, когда из бани вышел Саид в синем халате и со свежевыбритой головой. Саид был в хорошем расположении духа.

– О, как я скучаю по мирной жизни в Медине.

– А мне и здесь хорошо: красивые девушки, – и племянник захихикал, протянув дяде чаю, – красивые города, природа, много воды, сады кругом. Чем не рай? Я хотел бы остаться здесь и стать правителем этого города.

– Не быть тебе в Согде царем, потому что неверные не потерпят на своем троне чужака. Не пройдет и месяца, как дихканы убьют тебя и поднимут бунт. Согдийцы очень любят свободу, и быть царем тут совсем не просто. Их завоевывали эфталиты, потом тюрки, но всегда правили местные мужи царских кровей. Нет, лучше быть наместником халифата, чем тут царем. Так даже легче. Кстати, как идут дела в городе?

– Тихо. Да, пришли мобеды, они хотят убрать тела своих.

– Откажи им. Пусть неверные смотрят на эти тела и боятся нас.

– Наместник, ты, конечно, прав, но есть одно неудобство. Через два дня тела начнут разлагаться, поднимется сильный смрад. А если опять завяжется бой, то их трупы будут мешаться под ногами.

Саид с удивлением посмотрел на племянника:

– Хм, а ты верно мыслишь. Тогда ладно, пусть забирают. На это я даю им один день.

– Дядя, за такое время они не управятся: там их около двух тысяч, – вновь возразил Убейда.

– Ну хорошо, даю им три дня.

В течение трех дней с раннего утра и до ночи около тридцати насасаларов складывали тела своих земляков на многочисленные арбы. Особую касту носильщиков трупов собирали со всех близлежащих селений, ведь только они могли дотрагиваться до умерших людей.

Тела согдийцев увозили на каменистый холм Чупан-ота. Именно на камни укладывали трупы: так они не касались земли и не отравляли подземные воды. Над холмом кружили беркуты и грифы, почуяв скорое пиршество.

А в эти самые дни в городе и рабаде согдийцы собирались в храмах и у алтаря, чтобы вознести молитвы за упокой души славных воинов. В домах же погибших держали траур – все женщины облачились в синие одежды. И в течение трех дней соседи приносили в этот дом еду, так как в нем нельзя было зажигать огонь.

Прошло еще полмесяца осады, и Саиду это стало надоедать. Однако наместник не мог уйти с пустыми руками и должен был хотя бы получить выкуп от этого проклятого города, иначе Саид будет опозорен перед халифатом. С такими мыслями он лежал, растянувшись на курпаче в саду. В ожидании приказа рядом стоял слуга, а на другой суфе поодаль расположился отряд охраны Саида.

После долгих раздумий он вызвал вождей племен, которые не заставили себя долго ждать. Убейда вошел последним и сел напротив дяди.

– Мы не можем здесь более оставаться, – начал наместник. – Еда кончается, а местный люд прячет от нас продукты. Хоть мы и казнили десять человек, но это не помогает. Еще есть опасность, что тюрки могут прийти на помощь согдийцам. Они очень дружны с правителем Чача. Поэтому я думаю, что надо уходить. Что скажете, вожди?

Первым заговорил вождь племени тамим:

– Народ будет недоволен, если уйдет отсюда без хорошей добычи.

И все разом закивали, согласившись с ним.

– Сам знаю, но оставаться тут более нельзя, согдийцы так просто не сдадутся. Вот что я предлагаю: чтоб наше войско не роптало, дадим им часть бухарского золота. И еще, скажите своим людям, что на следующий год мы обязательно вернемся сюда, и тогда они получат все сполна. Согласны?

Обещание раздать золото воодушевило вождей, и они вновь закивали.

– Но прежде я постараюсь выторговать золото у самаркандцев. Убейда, отправляйся на переговоры. Потребуй от них дань в размере 100 тысяч дирхемов. Если будут противиться, скажи, что мы продолжим осаду, а когда возьмем город, то цена дани вырастет в три раза. И еще, мы требуем у согдийцев тридцать заложников – детей знатных дихканов Согды. Это для того, чтобы при отходе они не ударили нам в спину.