Забытое царство Согд - [29]

Свита царя с тремя мобедами собралась на верхней площадке храма. Когда Тархун поднял правую руку, толпа внизу смокла. И царь обратился к народу с речью, воздавая хвалу Наврузу, родному Самарканду, процветанию жизни, доброму урожаю. Затем говорил седобородый мобед. А начал с древности, как первый царь персов встал на колесницу и пронесся по небу с горы Дунбавед в Вавилон для битвы с дьяволом. И люди объявили этот день праздником, ибо для людей пророка Заратуштры благие дела – борьба со злом – превыше всего. Затем из уст мудрого мобеда зазвучала молитва, и все обратили свои взоры на священное солнце, которое уже стояло над храмом. И люди за жрецом тихо повторяли слова из священной Авесты.

После молитвы царь дал слово китайскому гостю, чем слегка смутил Чжоу. Он не был мастером говорить длинные и красивые речи. Потому сказал коротко, но с чувством:

– Ваш Навруз пришелся мне по душе, и когда я вернусь в Китай, то всем расскажу о нем. Пусть люди Китая знают, что есть такая красивая, богатая земля, как Согдиана.

Все захлопали на его простые и искренние слова. Согдийцы всегда чтили гостей из дальних стран, ведь так они могли узнать много нового, будь то обычаи других народов, товары или ремесла. Таким путем Согда обогащалась знаниями и становилась цветущим краем.

Царь Тархун снова заговорил:

– А теперь, согласно нашему обычаю, я буду принимать простой народ. У кого есть жалобы, обращайтесь ко мне. Я буду справедлив со всеми, будь то бедняк или богач. А коль имеется нужда, также говорите мне.

От этих слов народ зашумел. Затем двое слуг установили у колонн царское кресло из слоновой кости. А еще двое охранников внесли носилки с полным мешком серебряных дирхемов, и Тархун стал принимать людей. Их просьбы и решение правителя записывали писари, сидевшие позади трона.

Китаец с интересом следил за происходящим – будет о чем поведать своему императору. Чжоу запомнился юноша лет двадцати пяти, который жаловался на одного богача по имени Варук.

– Еще год назад наша соседка Назина была засватана за меня, – рассказывал тот свою историю царю. – Мы давно любим друг друга, но Варук уговорил ее родителей, и теперь они хотят отдать свою дочь за его сына. Разве это честно? Где справедливость, о, мой праведный владыка? Об этом я сказал судье, но он не стал разбираться.

Тогда царь обратился к судье, который сидел по левую сторону от царя:

– Почему ты не стал разбираться?

Заикаясь, судья заявил:

– Мой царь, Назина не любит этого юношу.

– Сама девушка тебе об этом сказала? – спросил царь.

– Нет, ее родители.

– Мы сейчас проверим. Она здесь? – спросил царь у юноши, и тот вызвал ее из толпы.

Царь спросил смущенную девушку:

– Ты любишь этого юношу и хочешь стать его женой?

– О да, наш славный царь, – не раздумывая, молвила она.

Тогда царь обратился к судье с такими словами:

– Почему ты не спросил об этом у девушки, ведь ее родители могли солгать? Видимо, ты в споре принял сторону богача, чтобы иметь большую выгоду?

– Мой царь, по закону главное слово за родителями, а после – за девушкой.

– Согласен с тобой, однако в самом начале эта девушка была засватана за этого юношу. Ко всему же они любят друг друга. Значит, они должны быть вместе. Я благословляю вас, дети мои! Идите с миром и будьте счастливы!

От счастья молодые засияли. Затем они поклонились царю и, взяв друг друга за руки, заспешили вниз. Люди желали им счастья и хвалили царя.

За всем этим Чжоу наблюдал с большим любопытством, потом спросил у начальника дворца, который сидел в одном ряду с советниками:

– А этих возлюбленных дома не накажут?

– Нет, в день Навруза наказывать детей нельзя, а также бранить их, иначе грядущий год будет для них плохим. Тем более сам правитель заступился за молодых. Кто пойдет против него?

Следующим к царю поднялся старик с посохом в руках и заговорил:

– Три моих сына отдали свои жизни за Согду, и нынче мы со старухой остались одни. Но у нас имеется еще незамужняя дочь, и я прошу денег у нашего славного царя на ее свадьбу. Помоги, владыка.

– В какой махалле ты живешь?

– Это квартал гончаров.

– Там живет купец Азамат, он поможет со свадьбой.

– Я был у него – он отказал.

– Если опять откажет, то судья города накажет его за нежелание помогать почтенным старцам. Пусть не забывает, что за жадность его ждет большой штраф. А от меня в день великого Навруза получи серебряные дирхемы. – и царь взял из мешка горсть монет и положил на ладонь старика.

Старик откланялся, а за ним перед царем появился другой проситель. Так длилось до самого вечера.

На следующий день царь по традиции принимал знать и их семьи. Третий день Навруза был посвящен военным чинам.

В эти праздничные дни Чжоу с царедворцем гулял по шумному городу, где лавки с готовой едой и вином были открыты с утра до вечера. Люди сидели на суфе или тахте. Приходили с семьями, собирались с друзьями, подругами. И за вкусным обедом вели долгие беседы на разные темы. А еще они любили танцевать под звуки рубабов.

Такие веселые сцены Чжоу наблюдал по всему городу и особенно на базаре, где на рыночной площади свое мастерство демонстрировали канатоходцы, шествуя по веревке на большой высоте, а внизу, разинув рты, стоял народ. Другие любопытные собирались в большой круг и следили за манипуляциями фокусника, у которого в руках то исчезали, то вновь появлялись вещи. Такие чудеса люди связывали с невидимыми духами, которых, однако, не стоит бояться, ведь это не аджина*, и потому мобеды относились к фокусникам терпимо. А вот силачи всегда были в почете, потому что только сильный муж сможет защитить свой дом и город от нашествия врагов. Нагие по пояс богатыри поднимали железные шары и играли с ними, как с деревянными. Юноши и детвора с завистью глядели на них и мечтали стать такими же. Неподалеку показывали свое искусство дрессировщик гепардов и заклинатель ядовитых змей, – шею факира обвивали опасные твари, и, как ни странно, ни одна не укусила его.