Забытое царство Согд - [28]

– Вставай, Чжоу.

– Что случилось, враги напали? – с тревогой спросил гость.

– Нет. Ты хотел увидеть Навруз – самый важный праздник?

– Да, но еще ночь.

– Идем, сам все поймешь.

Ворота цитадели отворились, и оттуда вышел Файз с гостем. Они глянули на город: Самарканд был усеян огнями факелов, с улиц доносился людской шум.

Они зашагали вниз и встретили первую толпу людей – купцов из махалли, чьи двух– и трехэтажные дома возвышались над улицей и утопали в зелени.

Главная дорога была ярко освещена горящими факелами, которые держали в руках горожане, одетые в светлые одежды. Головы девушек украшали венки из полевых цветов. С музыкой, песнями и танцами эта веселая толпа направлялась за город.

Чжоу и царедворец последовали за ними.

– До наступления рассвета самаркандцы должны собраться у реки Оби-Рахмат, – пояснил Файз.

Вскоре к их шествию присоединилась веселая толпа с соседней улицы. При этом все здоровались друг с другом, желая счастья в новом году.

Люди шли к городским воротам, а к ним примыкали все новые и новые горожане. Длинная колонна освещалась факелами, звучали смех, шутки, песни, музыка.

По дороге в толпе царедворец рассказал гостю о Наврузе.

– Никто не знает, с каких древних времен мы стали отмечать этот день, однако, говорят, все началось при персидском царе Джамшиде, около двух тысяч лет назад. Это праздник победы светлого бога Ормузда над черными силами в лице демона Ахримана. То есть пробуждения жизни победы весны над холодной, безжизненной зимой. Одним словом, жизнь зороастрийца – это вечная борьба добра со злом. И вопрос только в том, чью сторону примет человек в этой схватке: примкнет ли к светлому Ормузду или окажется на стороне черного Ахримана. Но будущее все равно за добром, за жизнью. А Навруз – это весна и начало новой жизни в природе.

За городской стеной несла свои воды Оби-Рахмат, и от лунного света вся ее гладь светилась. На берегу уже собрался народ. Они ждали восхода солнца. До появления первых лучей великого светила оставалось совсем немного. «Пусть Бог видит, как самаркандцы радуются его творению», – говорили люди, собираясь в большие круги, где под музыку барабанов и рубабов отдавались пляске.

Танцы молодых мужчин и женщин были так зажигательны, что Чжоу не смог удержаться и тоже вошел в круг. Согдийцы, заметив чужеземца, кричали: «Место для гостя, в середину его». И вскоре он оказался между двух очаровательных белолицых девушек. Голова Чжоу шла кругом – в таком веселье он участвовал впервые.

Неожиданно стали раздаваться голоса: «Светило, светило идет к нам». Из-за крайних полей появилось легкое розовое зарево. И люди устремили свои взоры к солнцу и зашептали авестийские молитвы, вознося хвалу источнику тепла, дающему силу всему живому, и проклинали Ахримана, который сеет на земле смерть, ложь и холод. Происходящее так тронуло душу Чжоу, что ему тоже захотелось молиться.

Когда стало совсем светло, люди под гимны Авесты двинулись обратно к реке. Первыми в прохладные воды спустились женщины в белых платьях. Они окунали сначала свои головы, а потом и все тело.

– Так они смывают грехи, – пояснил царедворец гостю. – В новый год они должны встретить новую жизнь с чистыми помыслами и светлыми душами.

При этом, как заметил гость, некоторые женщины в воде еще шептали: «О, текущая вода! Пусть со мной будет ласков муж!»

В речке они долго не задерживались, потому что своей очереди ждали и другие. На берегу женщинам подавали руки их мужья и братья, которые затем сами прыгали в воду.

После обряда очищения согдийцы выходили из реки с облегченными душами и опять пускались в пляс под быструю музыку.

Чжоу и Файз тоже прыгнули в воду. Однако от холода гость сразу кинулся к берегу, окунувшись всего раз. Царедворец вышел за ним. Чжоу весь дрожал, хотя его лицо сияло от радости. Боясь, как бы гость не заболел, царедворец увел китайца поскорее в город, где у ворот один из стражников накинул ему на плечи свой плащ.

В это утро по традиции Тархун должен был объявить о начале празднования Навруза. И вот в сопровождении конной свиты царь с царицей явились в шахристан, в верховный храм Огня. Рядом с ними находился китайский посол в дорогом, расшитом золотом халате с широким воротом. У храма их встретили слуги, которые придерживали царских коней, пока Тархун с супругой не сошли на землю. За ними, отмахнувшись от услуг охранников, спрыгнули с лошадей двое сыновей-наследников, облаченные в серебристые парчовые кафтаны и острые колпаки. Отец погрозил им пальцем, мягко сказав: «Смотрите, ноги себе поломаете». Но дети сохранили гордый вид: у согдийцев поощрялась смелость. Следом сошла другая родня и советники с женами. Все были в нарядных одеждах, даже на мужчинах блестели браслеты и перстни с большими изумрудами и лалами.

К тому часу у храма собралось множество горожан: богатые и бедные мужчины, женщины, юноши и девушки, все были в новых платьях. В столь важный день согдийцы одевались во все новое и выбрасывали из домов старые вещи. Так было заведено исстари. Даже посуду меняли, разбивая во дворе изношенную утварь. «Жизнь должна обновляться во всем», – говорили зороастрийцы.