Забытая слава - [36]

Спектакль окончился. Придворные окружили императрицу. Великий князь скоро и неразборчиво болтал по-немецки с фрейлинами.

Разумовский подозвал Сумарокова.

— Ее величество трагедией довольна, — сказал он, — и повелела узнать, какой кадет играл ролю Офелии.

— Спасибо государыне за лестный отзыв, Алексей Григорьевич, и вам за предстательство. Без него, чаю, не обошлось. А кадета зовут Никита Бекетов, он и верно к театру способен. Да жаль, в скором времени выйдет из корпуса.

— Прикажи узнать о нем все, что можно. — Разумовский помолчал. — После выпуска я его, красавчика, в адъютанты возьму.

— Да зачем вам столько адъютантов? — спросил Сумароков. — Нынешний штат не знает, чем заняться.

Разумовский хитро взглянул на него.

— Голова у тебя е, а розума нема. Чи то мой адъютант будет? Неужели ж тебе объяснять треба?

Он хотел что-то добавить, но замолчал, увидев за спиной Сумарокова Екатерину, и отошел в сторону.

— Алексей Григорьевич упрыгнул от меня, да это, как говорится по-русски, грех не беда.

Сумароков обернулся. Екатерина с ласковой улыбкой сияла ему глазами. Фрейлина великой княгини, высокая девушка с приятным, несколько длинноватым лицом, также улыбалась, глядя на Сумарокова.

— Господин сочинитель, — сказала Екатерина, — я имею поздравить вас. Спектакль вышел отменный, чему раньше всего автор трагедии виною.

Сумароков нагнул голову и сунул руку в карман за табакеркой.

— Мы еще не очень сильно знаем русский язык, но пьесу поняли, и нам понравилась. Не правда ли, Иоганна? — спросила Екатерина девушку.

Фрейлина присела с поклоном, стрельнув глазами в Сумарокова.

— Мне очень лестно, ваше высочество, — сказал Сумароков, прикладывая к груди кулак с табакеркой, — хотя успехом этой пьесы одолжен я отчасти английскому трагику Вильяму Шекспиру.

— Ум — хорошо, а два — лучше, ведь так говорится по-русски?

— Шекспир — писатель непросвещенный, — продолжал Сумароков. — По мнению господина Вольтера, он пишет, как пьяный дикарь, не соблюдая правил, для сочинителей положенных. Он может трогать сердца, не спорю, но вкус, образованный хаосом действия, оскорбляет. В нем и очень худого и чрезвычайно хорошего изобильно, и я старался первое исправить, а второе умножить.

— О, вам это вполне удалось! Трагедия ваша учит легко и с пользою, — сказала Екатерина. — Тех, конечно, кто хочет учиться. А мы из их числа, не правда ли, Иоганна?

Фрейлина снова присела в реверансе, и дамы ушли.

Сумароков раскрыл табакерку.

Зрители задвигали стульями. Начинался балет.

4

Сумароков сочинил новую трагедию — «Артистона». Кадеты разыграли ее в Зимнем дворце.

Герои трагедии назывались персами, и среди них был царь Дарий Гистасп, однако рассуждали они как образованные русские дворяне.

Перед зрителем была семья знатнейшего вельможи Отана. Он сохранил царство и передал Дарию персидскую державу, оказал множество услуг — и всё для того, чтобы выдать за молодого царя свою дочь Федиму и самому еще ближе придвинуться к трону. А сына Орканта Отан хочет женить на Артистоне, дочери царя Кира.

Придворным, сидевшим на спектакле кадетского театра, трудно было не вспомнить светлейшего князя Меншикова. Подобно вельможе Отану, он сватал сына за цесаревну Елизавету и собственную дочку обручил с мальчиком-императором Петром II. Не вышли расчеты сиятельного хитреца, кончились дни его в Березове, но как близко подбирался он к российской короне!

Сумароков вовсе не думал показывать эпизоды историй русского императорского двора. На примере, почерпнутом из древности, нужно было осудить деспотичность монарха, открывая ему, однако ж, пути к исправлению. В трагедии «Артистона» так совершается перемена в Дарии — он переступает через губительную страсть к женщине и становится отцом для своих подданных. Но замышленная отвлеченно характеристика придворных отношений вобрала в себя жизненный опыт сочинителя. Стараясь предостерегать и учить, он стремился к убедительности, и порой под пером Сумарокова проступали контуры хорошо известной ему русской действительности.

Все частное, конкретное оставалось за пределами художественного сознания Сумарокова. В трагедию попадала только схема, в главных чертах иногда соответствовавшая историческим фактам, и по ней удавалось понять расстановку сил, какой-то пунктир реальных характеров. Герои трагедии двигались в безвоздушном пространстве, но зрители дышали воздухом современной эпохи. Примеры пороков, изображенные актерами, заставляли думать о том, что происходило вокруг, и сравнивать двор персидского царя Дария с обитателями Зимнего дворца в Петербурге.

Одну за другой писал и ставил свои трагедии Сумароков. Кадетский театр обретал прочный репертуар, но понемногу направление его стало внушать при дворе некое смутное беспокойство. Зрителей начало тревожить сходство положений, описанных драматургом, с памятными для них лично событиями, они желали угадывать его намеки, действительные или кажущиеся, К тому же тиранство монархов нельзя было считать популярной темой, а Сумароков именно ее разрабатывал с увлечением.

Но почему, собственно, пьесы пишет один только Сумароков? Разве в России нет других писателей? Есть!