Забытая сестра, или Письмо на чужое имя - [4]

Наконец я достигла поворота и последний раз свернула налево, углубляясь в лес. Теперь мне предстояло ехать по пешеходной тропе, причем заметить ее мог не всякий, что как раз таки очень нравилось Дэнни. Пока я пробиралась через камни и корни растений, по лобовому стеклу машины то и дело хлестали ветви деревьев. Так что какие-то двести футов пути здесь казались бесконечными.

И вот я заметила впереди блеск металла и морально приготовилась к предстоящей встрече. Каким я сегодня увижу Дэнни? Будет ли он все тем же любящим старшим братом, привыкшим скрывать грусть за улыбкой, или я увижу сердитого, измученного душевными страданиями мужчину, подверженного приступам раздражения? И в том и в другом случае больше всего меня расстраивал тот факт, что, даже будучи психологом, я не могла ему помочь.

Проехав еще немного вперед, я вывернула на поляну, где густые заросли деревьев образовали нечто вроде неглубокой ярко-зеленой пещеры с земляным полом, сплошь усыпанным хвойными иголками, и, с трудом припарковавшись на пятачке между небольшим древним «Эйрстримом» Дэнни, его старой «Субару» и натянутым междлу двумя пихтами гамаком, прихватив из машины сумки с продуктами, направилась к трейлеру.

Брат открыл дверь, едва я приблизилась.

– Привет, Дэнни, – улыбнулась я, вложив в улыбку побольше сердечности.

– Привет, – сдержанно отвечал он. – А я все гадал, когда же ты тут появишься.

Его интонация ничего не выражала, и мне сложно было понять, о чем он думает. Но в глазах играли искорки, что не могло меня не успокоить. Дэнни всегда считался привлекательным парнем, он и сейчас был таким, несмотря на спутанные светлые волосы до плеч, которые с возрастом стали чуть темнее, чем были в детстве. Особенно хороши были светло-голубые глаза, ярко выделявшиеся на загорелом лице. Брат сильно исхудал, отчего щеки казались ввалившимися, однако борода была аккуратно подстрижена, что меня порадовало. В худшие времена она была у него длинной и неопрятной. И именно по бороде с некоторых пор я научилась определять состояние его дел.

– Я приезжала сюда сразу после смерти папы, но тебя не застала, – ровным голосом проговорила я.

– Надеюсь, это не сильно удивило тебя?

Ладно, подумала я, значит, сегодня мы имеем дело с сердитым Дэнни.

– У меня здесь кое-что из еды и сигареты, – вместо ответа на его вопрос сообщила я, показав сумки.

В одной были фрукты: персики, дыня, пинта клубники, в другой – немного сыру, блок «Мальборо» и упаковки с пастой, которую, как я знала, Дэнни любит готовить. Я давно оставила попытки приучить его правильно питаться – гораздо важнее для меня, чтобы он был счастлив. Однако алкоголь я покупать не стала, тем более что была уверена – у Дэнни его и так предостаточно.

Я протянула ему сумки. Он взял их и, сделав шаг назад, позволил мне войти. По старой привычке я чуть было не обняла его, но сдержалась – за долгие годы мы почему-то совершенно перестали обниматься. А ведь когда-то, лет до десяти или одиннадцати, я считала Дэнни своим лучшим другом, несмотря на то, что он старше меня на четыре года. Но его переходный возраст забрал его у меня… и так и не вернул.

– Нам нужно поговорить, – начала я.

– Это обязательно? – спросил Дэнни, и по его тону я поняла, что он догадывается, как много вещей нам предстоит обсудить.

– Обязательно.

С момента моего последнего посещения брата прошло несколько месяцев, и я успела забыть, как сильно трейлер Дэнни кренится набок, когда вступаешь в его тесное пространство, – у меня всегда при этом кружится голова. Между узкой кроватью в одном конце и встроенным столиком с двумя скамейками в другом – не более пяти шагов, но брата это устраивает. Я знаю, что он любит замкнутые помещения. Однажды он признался, что чувствует себя в них в большей безопасности. Хотя он, конечно, не отшельник. Несколько раз, приходя к нему, я замечала следы присутствия женщины – губную помаду на ободке чашки, любовный роман на тумбочке. Дэнни всегда пользовался вниманием слабого пола. В подростковом возрасте многие мои подруги сходили по нему с ума. Так что меня радовало, что он не проводит дни в одиночестве.

Ощущая слабую струйку холодного воздуха от оконного кондиционера, я принялась убирать продукты в холодильник. Не знаю, как Дэнни удалось провести сюда электричество, но благодаря постоянно работающему генератору летом здесь было прохладно, а зимой достаточно тепло. От генератора работал и компьютер – ноутбук брата заметно выпадал из «интерьера» пятидесятых. Дэнни всегда любил технику. Он и теперь целыми днями просиживал перед компьютером, что меня радовало. Я знаю, что он переписывался по электронной почте с некоторыми армейскими друзьями, и, по-моему, это шло ему на пользу. Конечно, мне бы хотелось, чтобы и со мной он не терял связи, но, видимо, все те письма, что я ему посылала, растворились в вакууме.

Я поставила молоко в холодильник и поймала на себе взгляд Дэнни: прислонясь к тумбочке, он наблюдал за мной.

– Брайан с тобой? – спросил он.

– Мы расстались. – Я закрыла дверцу холодильника. – По моей инициативе.

– Если не ошибаюсь, это же о нем ты говорила «единственный»?