Забытая легенда Ольхона - [3]

— Зин, что случилось? — спросил он испуганно.

Но начальство продолжало ходить по комнате, грозя снести мебель. На довольно громкий и интонационно пугающий вопрос Алексея, который от беспокойства не закрыл дверь в аппаратную, прибежал Эндрю и, удивленно переглядываясь с ним, повторил вопрос:

— Зин, что случилось?

Та же, словно только заметила появление мужчин, остановилась, подошла к экрану и тыкнула туда, где раньше сидела муха.

— Что? — Алексей и Эндрю присмотрелись к изображению, но причину беспокойства понять, видимо, пока никто так и не смог. Компьютерщик даже отставил недопитый чай и застучал по клавиатуре в надежде увидеть то, что так испугало Зину. Перемотав немного назад и вперед, молодой человек понял, что картинка не менялась, и вопросительно посмотрел на начальницу. Там по-прежнему сидела на фоне маленького кабинета красивая женщина лет тридцати, повествуя о своей проблеме.

— Посмотрите за ее спиной в зеркало, — сказала Зина своим подчиненным по слогам, словно недогадливым детям.

Мужчины приблизились практически вплотную к экрану, потому как зеркало висело не совсем за спиной, а несколько дальше и было не очень большого размера. Алексей даже вытащил из стола лупу, чтоб увеличить мелкое изображение. Эндрю же, хмыкнув на его жест, поколдовав, приблизил изображение посредством нажатия нужных кнопок.

— Ну, это женщина, которая, как я понимаю, снимает заявительницу на телефон, — выдал он свой вердикт.

— Это не просто женщина, — сказала Зина, — это моя мать.

Когда пауза несколько затянулась, Алексей спросил:

— Но ты же говорила, что родители в Африке.

— А эта заявка с Байкала, — просветил Эндрю, — в частности, с острова Ольхон. Может, ты ошиблась?

— Вот, — пока они рассуждали, Зина рылась в своем рюкзаке, — смотрите, это единственное фото моих родителей, что, конечно, тоже очень странно, правда, мне самой до этой минуты так не казалось.

Она протянула снимок, на котором по центру сидел Савелий Сергеевич Штольц, держа на руках маленькую рыжую девочку лет семи, а по бокам стояли двое молодых и красивых людей.

— Ну похожа, — согласился Эндрю, — но это все лирика. Давай пусть программа проверит по схожести.

Он ловко сфотографировал женщину на фото и уже что-то колдовал в компьютере, пытаясь заставить его подтвердить или опровергнуть идентичность женщин.

— Зин, — пока Эндрю работал, Алексей решил порассуждать. Была у них такая игра в агентстве — все ставить под сомнения. — Вот даже если и она. Они же геологи, может, их судьба занесла на Байкал, просто забыли тебе сказать, ты же сама говорила, что вы не очень близки, вот они и не придали этому значения.

На этих словах Зина набрала номер в своем мобильном.

— Да, но они по-прежнему абонент не абонент, — сказала она, со страхом ожидая вердикта Эндрю, — причем и она, и отец.

— На Ольхоне связь хорошая, стоят вышки, — выдал Эндрю информацию, не останавливаясь и продолжая колдовать в компьютере.

— Прогресс, — философски заметил Алексей.

— Зин, совпадение 98 процентов, — крикнул радостно Эндрю, но поняв, что это тут не к месту, добавил: — Программа может ошибаться.

— Ну не сто, — опять же заметил Алексей, не зная, что сказать.

— Эндрю, пробей по своим секретным каналам, въезжали или выезжали из страны в ближайшие два года супруги Звягинцевы, — попросила Зина и на его недовольный взгляд, уж очень он не любил нарушать закон и лазить в базы государственных служб, Зина жалобно добавила: — Сделай исключение для меня, договорись со своей совестью, пожалуйста, сам, мне сейчас не до сантиментов.

Еще двадцать минут прошли в тишине, стуке пальцев по клавиатуре и бормотании молодого человека «ничего не понимаю». Эндрю с каждой минутой все больше хмурился, и когда повернулся к друзьям, то на нем не было лица.

— Зин, — сказал он, немного помявшись, словно подбирая слова, — я не знаю, как это возможно, но твои родители погибли в результате взрыва на Витватерсранд, крупнейшем в мире месторождении золотой руды с содержанием урана, — читал Эндрю с экрана, — в ЮАР к юго-западу от Йоханнесбурга девятнадцать лет назад, то есть, когда тебе было пять лет.

В аппаратной повисла пауза, долгая и тяжелая, мужчины не знали, что говорить, а Зинка же пыталась справиться с рухнувшей на нее информацией.

— Значит так, — сказала она, — мы беремся за это дело. Эндрю, подбирай дилетантов, группу собирай под меня, я универсал, сойду за любого.

— Если я пройду через программу, возьми меня с собой, — искренне попросил Эндрю.

Зина молча махнула головой, продолжая находиться в шоке.

— Прости, я не могу, — покраснел от неловкости Алексей. — Сашке полгода всего, Матильда не справляется.

— Все нормально, — успокоила его Зина, сейчас казалось, что она где-то далеко и все эти разговоры ее не очень трогают, — ты остаешься на хозяйстве. А ты ищи, — обратилась она вновь к Эндрю, — нам надо поторопиться, у меня теперь личный интерес.

— Но как могло так случиться, что ты не знала о родителях? — всё-таки решился Алексей задать тот вопрос, который словно витал в воздухе «избы».

— Я жила с дедом, — пожала плечами Зина, словно сейчас сама первый раз задалась этим вопросом, — вот прям в прямом смысле этого слова, с самого детства только с дедом. Мы, конечно, постоянно говорили о родителях, он рассказывал и подогревал мой интерес к их приезду. Как сказки выдавал всякие интересные истории про маму и какой она была маленькой. Я была влюблена в нее заочно и ждала встречи с нетерпением, но реальность очень отличалась от сказочных рассказов деда. Неделя с совершенно чужими людьми, которые не вызывали теплых чувств, и вновь расставание, которое уже не приносило огорчения, а лишь исключительно облегчение и неприятный привкус во рту, как от протухшей еды. Я думала, это из-за обиды за то, что бросали меня, очень легко и просто бросали, словно я не была ничем ценным в их жизни, а возможно, потому что я чувствовала на метафизическом уровне, что это чужие люди. Представляете, если это были дилетанты, которых он привлекал периодически для меня, ужас. Вот только почему они продолжают свою игру даже после смерти их заказчика? Почему они приехали на похороны и продолжают раз в полгода звонить мне и пусть ненавязчиво, но все же интересоваться моей жизнью?