Забытая клятва Гиппократа - [14]

Ну, и конечно же, Чарльз Мэнсон, в 1969 году во главе секты сатанистов совершивший несколько зверских преступлений.

Получив такую щедрую порцию «ужастиков» в течение нескольких минут, мы сидели как пришибленные не зная что сказать. Но Кобзев, как выяснилось, решил этим не ограничиваться.

– Жертвы разнополые, – продолжал он. – Более того, лишь две из них – женщины, и это удивительно и необычно. Удалось установить, не пропало ли что-нибудь из личных вещей убитых?

Карпухин озадаченно почесал в затылке.

– Трудно сказать. Дело в том, что, судя по всему, люди похищались вне дома, а тела находили обычно спустя несколько месяцев. Из-за этого трудно установить, было ли что-нибудь похищено. Известно одно: драгоценности на некоторых трупах остались нетронутыми.

– Их пытали? – спросил Кобзев.

– Нет.

– Странно… очень странно. Обычно плен используется маниакально настроенными личностями именно для того, чтобы истязать жертву и впоследствии убить.

– Может, их брали в заложники? – предположил Никита. – С целью выкупа или… ну, может, с какой-то еще целью?

– О выкупе нам ничего не известно, – возразил майор. – Родственники в любом случае знали бы об этом, а у Богатиковой, как я уже говорил, вообще никого не было, так к кому же обращаться с требованием выкупа? Кроме того, вам не кажется странным похищать ради выкупа врачей и медсестру – неужели не нашлось народа побогаче?! Что касается «других целей», я с удовольствием выслушаю ваши предложения, потому что самому мне ничего такого в голову не приходит!

– А почему вы спросили, не взято ли что у жертв? – задала я вопрос. – Думаете, это могли быть ограбления, замаскированные под серийные убийства?

– Звучит глупо, – заметил Леонид. – Если, конечно, убитые не выходили из дома с кейсами, полными долларов!

– Ну, не так уж и глупо, если подумать, – возразил Карпухин. – Чего только не встречалось в моей практике – уж можешь мне поверить, парень!

– Я это спросил, – сказал Павел в ответ на мой вопрос, – так как цикл поведения маньяка не заканчивается со смертью жертвы. Чтобы еще раз испытать то, что они чувствовали, совершая преступление, многие серийные убийцы уносят с собой сувениры – что-нибудь из нижнего белья или какую-нибудь часть тела… Это так называемая тотемическая фаза. Напоминая о совершенном преступлении, «тотемы» тем не менее по воздействию никогда не эквивалентны настоящим предметам. И подобно тому, как наркоман не может избежать ломки, убийца все глубже погружается в депрессию и испытывает потребность убивать опять.

– Точно известно только одно, – дав Кобзеву высказаться, снова заговорил Карпухин, – двое из похищенных получали письма с угрозами.

– Что ж, это может говорить в пользу маньяка, – согласился психиатр.

– А остальные? – подала голос Вика. – Насколько я понимаю, «рисунок» действий серийного убийцы должен сохраняться неизменным?

– В той или иной мере, – кивнул Павел. – Внешние и не зависящие от него обстоятельства могут заставить такого человека изменить порядок совершения преступления, но в целом Вика права. А как вы узнали о письмах?

– Эти двое приходили в милицию. Впоследствии письма приобщили к делам об убийствах, но поначалу никаких мер не приняли: нет тела, как говорится, нет дела! Остальные, возможно, не испугались, потому и не пришли. Или решили, что в милиции, скорее всего, им ничем не смогут помочь.

– А что в них, в этих письмах? – спросила я.

– Помните, Агния, я зачитывал вам письмо, найденное матерью Романа Извекова в ящике его стола? Так вот, те два почти идентичны ему: «Ты знаешь, ЧТО ты сделал, и должен ЗАПЛАТИТЬ. Ты примешь кару и будешь наказан так, как требует Священное Писание. У тебя есть неделя на покаяние».

– Боже мой, но ведь это значит, что Роман… – пробормотала я испуганно.

– Вот именно! – часто закивал майор. – Теперь понимаете мое беспокойство?

– Но это также означает, что время еще есть, верно? Они же дали ему неделю, – заметил Леонид. – Когда пропал этот Извеков?

– Несколько дней назад – но точно меньше недели, – ответил Карпухин. – Правда, на письме нет даты, так что, возможно, мы уже опоздали.

– А что, если Извеков испугался и решил свалить от греха подальше? – выдвинула предположение Вика.

– Это вполне возможно, ведь ему, помимо всего прочего, грозили Комиссией по этике! – сказала я. – Правда, насколько я могу судить, серьезные последствия Роману не угрожали, так как он ни в чем не виноват.

– Этого мы не знаем, – впервые за долгое время снова заговорил Лицкявичус. – Комиссия по этике – организация новая, и, как обычно, чтобы оправдать свое существование, ей необходимы громкие дела. Охота на ведьм всегда была в моде, а потому не удивлюсь, если ваш коллега, Агния, пал бы первой жертвой комиссии!

Я вспомнила свой разговор с Викой о том, как Лицкявичус едва не попал в состав этой организации, и подумала, что, возможно, именно по этой причине он и отказался от столь сомнительной «чести».

– Интересно, а что имеется в виду под «наказан так, как требует Священное Писание»? – поинтересовался Леонид. – Наказан – за что?

– Если мы говорим о серийном убийце, – ответил психиатр, – то эти слова могут вообще не иметь никакого значения. Эти люди обожают облекать свои действия в красивую оболочку – если, конечно, они достаточно образованны.