Забытая история - [79]

Закон, каким бы пустячным он ни казался любому, а тем более Мэдж, которая куда выше ставила собственные ценности, преображал реальность не в лучшую сторону, как только приводился в действие, и Перри всегда на это указывал. Понадобилось бы нечто более серьезное, нежели эгоизм, чтобы не заметить сталь на запястьях или веревку на шее.

Пэт проснулась. Некоторое время она спала, положив голову на согнутую руку Тома. Она не замёрзла, потому что в комнате было не холодно, а Том укрыл ее своим пальто. Лампа почти погасла. Угасающая желтоватая капелька света едва отделяла от них кромешную тьму.

Она приняла эту позу не осознанно, её к этому никто не принуждал. Так или иначе, оба чувствовали потребность в поддержке, и, по крайней мере этим вечером, для Патриции было бы невыносимо остаться в одиночестве. Ей не хотелось ложиться спать и даже двигаться, пока не рассветёт. Дневной свет принёс бы новые испытания и проблемы, но, вытеснив тьму, помог бы встретить их. Она чувствовала себя одинокой, больной и испуганной, но всё же временно успокоилась, как будто в этом уголке чужого и уродливого мира было безопасно и тихо. Она боялась пошевелиться, чтобы не разрушить тонкую защитную оболочку их уединения. Ее по-прежнему тошнило — все, что она съела в жизни, все, кого она знала, вдруг стало нечистым.

Патриция подняла веки и мельком взглянула на Тома, не двигая головой. Он дремал, склонив голову к плечу. Как бы там ни было, он олицетворял стабильность и чистоту в испорченном мире.

Сегодня он сказал и открыл больше, чем когда-либо, разве что за исключением письма. Том нравился Патриции в таком настроении — способным убедить без красивых речей. Он был таким, когда они поженились. Их брак был ошибкой, но сегодня уже не выглядел такой большой ошибкой, как еще недавно. Патриция предпочла бы, чтобы Том не был таким сухим, сдержанным, колеблющимся и склонным смотреть на все с точки зрения закона, как на «полное и окончательное владение», считать плоть и кровь чем-то низшим по сравнению с пером, чернилами и гербовой маркой.

Возможно, он никогда об этом не задумывался. Но его всю жизнь сопровождали застенчивость и сдержанность. Патриции пришлось признать, что во время последних встреч эта сторона его натуры проявлялась мало.

Ей впервые пришло в голову, что, возможно, на ее суждения повлияли предубеждения отца против всех адвокатов, его уверенность, что ее муж такой же. Отец повлиял на нее, пусть она этого и не осознавала.

Том зашевелился и проснулся, их взгляды встретились. Теперь Патриция уже не могла беспристрастно его рассматривать. Все вдруг резко изменилось. Она внезапно поняла, что не способна смотреть на Тома беспристрастно. Его глаза и лицо вернули все симпатии и антипатии к изначальному личному уравнению. Этого никак не избежать.

— Мне снилось, что меня снова судят за драку и побои, — сказал он. — Ты пришла в суд и дала показания в мою пользу.

Она опустила глаза.

— Который час?

— Еще не поздно. В баре еще слышны голоса. Ты хочешь уехать?

На этот вопрос она предпочла бы не отвечать. Но все же ответила прямо и честно:

— Нет.

От односложного слова кровь забурлила в его венах. Для самозащиты он решил не принимать это признание в расчет. За последний час все его надежды рухнули.

— Что с ней будет, Том? — спросила Патриция.

— С кем?

— С Мэдж.

— Умелый адвокат может её спасти, но вряд ли это случится. Если… если повторный анализ подтвердит результаты первого, уже ничего не поделать.

— Перри вернулся в Англию только после маминой смерти, — чуть слышно сказала она.

— Да. Какой бы ни была его роль, он прибыл позже. Вряд ли он был для нее больше, чем просто инструментом.

— Ох, если бы эти недели оказались уже позади. Если бы…

— Они пройдут, дорогая. Вопрос в том, как их пережить.

Они умолкли.

— Боже, — внезапно произнесла она с дрожью ужаса в голосе. — Моя мать… я не вынесу этих мыслей.

— Это ночной кошмар. Смотри на всё это так, — произнёс он. — Скоро ты проснешься.

— Да. Но случившееся останется навсегда.

Том не ответил, потому что не знал, что сказать.

Шло время, почти все постояльцы старой гостиницы ушли спать. Бар наконец опустел, остался лишь запах несвежего пива, табачный дым туманом клубился по низкому потолку. Миссис Николс, уже засыпая рядом с мистером Николсом, припомнила, что собиралась подняться и взглянуть, не нужно ли что-нибудь юной леди. Однако миссис Николс была занята подготовкой двух других чердачных комнат для двух пришедших очень поздно гостей, которых муж велел разместить. Когда она закончила, было уже совсем поздно, она не решилась подняться и побеспокоить девушку. Возможно, та всё ещё с мальчиком. Как жаль, что для неё не нашлось ничего получше той комнаты на чердаке. В последний раз у них был такой наплыв семь лет назад, в декабре, тогда на мель у Хай-Клифф сел «Мадрид».

В спальне на чердаке прибывший вместе с Томом Харрисом детектив закурил трубку и задумался, что сталось с молодым адвокатом. Детектив стучался в его комнату, но ответа не последовало. Теперь, когда стихли все звуки, он решил прогуляться. Сегодня ему не суждено поспать.

В гостиной мало что изменилось. Лампа погасла, и кружевные шторы пропускали мерцание звезд.