Забыть всё - [96]

Энн покраснела и наклонила голову.

— Боже мой, переспала! — восхищенно воскликнул он. — Ах ты, лиса! Как же я тобой горжусь!

— Прекрати! — зашипела она, замахиваясь на него салфеткой. — Прекрати сейчас же!

— Расскажи всем!

— Ничего я не буду рассказывать. Мы в общественном месте, а я учу пятиклашек. Я и тебе ничего не скажу, потому что я не такая.

— Ну, ты и так все сказала.

— А вот и нет.

Он положил локти на стол и подался вперед, глядя на нее сияющими глазами.

— А как это было? Романтично и нежно или дико и горячо, с животной страстью?

— Это не твое дело, — отрезала Энн.

— Ой как интересно, — протянул он. — Ты не спала с мужчиной с того времени, как Джимми Картер был президентом.

— Я категорически не согласна. Это было в первый срок Рейгана — то есть не так давно.

— Ну так что? Где он? Он остался до утра?

— Он работает, и эта часть разговора окончена, — объявила Энн, когда официантка принесла напитки.

— Я буду рикотту с лимоном и черникой, — сказал Фрэнни, возвращая ей меню. — И моя подруга тоже. Она вчера нагуляла большой аппетит.

Энн не отреагировала. Если она не будет клевать на его подколки, ему скоро наскучит это занятие.

Он торжественно поднял свой бокал.

— Пью за тебя, Энн-Мэри. И этим все сказано.

— Отлично. Значит, завтрак пройдет в приятной тишине, — произнесла Энн, беря кукурузный мини-маффин из корзины на столе.

Никаких сенсаций в отношении Винса Леоне она не сделала. Ей лишь предстояло разобраться в том, что произошло между ними вчера. Она ни о чем не жалела и знала это. Каким бы странным это ни казалось ей самой, ей было приятно делить постель с мужчиной, которого она едва знала, и который, наверное, через неделю уедет. Чтобы разобраться во всем, ей требовалось время.

— Я беспокоюсь за Томми, — повторила Энн, возвращаясь к тому, что ее тревожило. — Я хочу поговорить с ним, но как?

— Тебе нельзя идти к ним, — сказал Фрэнни. — Это чудовище затащит тебя в пещеру, высосет всю кровь и пересчитает твои косточки.

— Я знаю. Но что тогда — ждать понедельника? Вчера он казался таким расстроенным. У меня даже сердце защемило. Кто знает, что ему вбила в голову мать? Она сказала, будто я заставляю Томми поверить в то, что его отец убийца.

— А ты заставляла?

— Нет! Винс попросил меня узнать у Томми, был ли его отец дома, когда пропала Карли Викерс. Что я и сделала.

Фрэнни распахнул глаза.

— Винс считает Питера Крейна у-б-и-й-ц-е-й?

— Ты знаешь, что люди умеют писать? — спросила Энн. — И тогда никто вокруг не сможет подслушать.

— Но они должны разобраться, — громко высказался Фрэнни, недружелюбно косясь на пожилых дам.

— Не знаю, что мне делать, Фрэнни.

— Звони Винсу. Может, у него нет ответа, зато ты всегда можешь пропарить ему мозги.

— Не пытайся меня подбодрить, — сказала Энн, зная его уловки. — Тут настоящая проблема.

— Но я не знаю, как помочь тебе, дорогуша, — признался он. — Я вообще не хочу, чтобы ты связывалась со всем этим.

— Мистер Фрэнни!

К столу весело подбежала одна из воспитанниц Фрэнни. Светлоглазая очаровашка с копной каштановых вьющихся волос.

Фрэнни сразу вошел в роль воспитателя детского сада, сделав удивленное лицо и хлопнув себя по щекам:

— Боже! Это же Кейси! Как ты сегодня? Ты завтракаешь?

— Я уже позавтракала. Я ела блинчики! — Доказательство в виде сиропа осталось на ее личике и руках, которыми она тут же схватилась за руки Фрэнни.

— А я тоже ем блинчики! — сказал он.

К ним подошли ее родители, и все обменялись любезностями. Когда они ушли, Фрэнни повернулся к Энн и скорчил рожу:

— Та девочка, которая какала в песочницу. Надо продезинфицироваться. А когда я к тебе вернусь, то ты в течение часа не будешь думать ни о чем, юная леди. Пей до дна!

Глава пятьдесят восьмая

— Женщина в критическом состоянии, — сказал Диксон. — Вряд ли она выживет. Ее душили. Каким-то образом мерзавцу не удалось довести задуманное до конца. Кто знает, сколько ее мозг оставался без кислорода. Она обезвожена и страдает от гипотермии.

Он стоял посреди комнаты, и взгляды всех детективов из двух близлежащих округов были обращены к нему. Мендес раздал новые флаеры с фотографией кулона Карли Викерс, который, по-видимому, был на ней, когда ее похитили.

— Мы считаем, что она носила этот кулон, — продолжил Диксон. — Это символ Томасовского центра. Все женщины, которые прошли программу центра, носят золотой. У персонала такой же, только из серебра. На Карли Викерс такого не было, когда ее нашли. Преступник, видимо, оставил его себе в качестве сувенира.

— А у Уорвик он был? — спросил Гамильтон.

— Она уволилась из центра. У нее должен быть такой. Вернитесь в ее квартиру и поищите.

— Он потратил время, чтобы зарыть Викерс, но не убедился, что она мертва? — спросил Хикс. — Никакого смысла.

— У нее почти не было пульса, — произнес Диксон. — Он, наверное, просто не обратил внимания.

— Или это было не случайно, — возразил Винс. — Он мог оставить ее в живых, чтобы подразнить нас. Он оставляет живую жертву, а мы все равно не можем его найти. Это доказательство его всемогущества.

— И как мы должны реагировать? — спросил Диксон. — Этот парень считает, что он Господь Бог.

— Показать ему, что он ошибается. Выступить перед прессой и объявить, что он совершил фатальную ошибку, и его поимка теперь — лишь вопрос времени.