Забыть адмирала! - [100]

Как можно назвать это грустное дело? Временное помешательство, больше никак - и не меньше. Беспокойство и нерешительность, вытягивающие жилы из и так не очень сильного духом адмирала (как мы могли видеть еще до того, как достигли Рио) были причиной этого, поскольку все мы уверены, что десятью минутами прежде, чем он спустился по трапу главной палубы, у него и мысли не было делать это. Французский адмирал (бедный старик, который в юности был пажом императрицы Жозефины) смог только взять его руку и сказать: "Мужайтесь, mon ami". Конечно, эскадра в течение всего дня оставалась, где была, но это досадное дело было причиной всех наших последующих неудач.

30 августа в 8 утра мы занялись батареями, обстрел начался примерно в 9.00. "President" разбирался с батареей мыса Шахова, "La Forte" тоже. "Pique" пошел на трехпушечную батарею справа и, когда ее заставили замолчать, но не ранее 10.45, "Virago" под прикрытием пушек "Pique" высадила наших морских пехотинцев под командованием капитана Паркера (ныне убит), которые заклепали пушки. Батарея мыса Шахова прекратила стрельбу в 11.00, и обороняющиеся оставили ее. Кэптен Барридж послал меня в вельботе, чтобы партией с "Pique" подкрепить морских пехотинцев, поскольку на их перехват из города выдвинулся большой отряд людей. Десятью минутами позже я оказался на утесе, на трехпушечной батарее, и доложил свое задание капитану Паркеру. Затем мы все построились в стрелковую цепь на хребте холма, готовые к встрече неприятеля, который шел из города на подмогу, но я махнул "Virago" (в соответствии с распоряжениями, которые получил), чтобы та хорошенько обстреляла эту толпу, что она очень красиво и сделала. Тогда по нам открыли огонь с "Авроры", но обнаружили, что мы вне их досягаемости. Как раз в это время небольшая группа русских появилась на подходе к батарее, не зная о нашей высадке. Их удивление было смехотворно, когда они поняли свою ошибку - они бросились наутек и бежали. Я дал в них два выстрела из своей длинной винтовки, и они летели, словно ветер. Однако на берег прибыл офицер, передавший нам приказание немедленно возвращаться на борт, поскольку приближающееся подкрепление нам было не по зубам. Мы организованно вернулись на корабли и отправились обедать; внешние батареи были полностью смяты. (Я забыл сказать, что накануне примерно в пяти милях был замечен большой бот, который шел в гавань с другой стороны бухты. Мы с коммандером Конолли взяли по вельботу, чтобы пойти и захватить его - мы думали, что это был барказ с "Авроры". Настигли его и выяснили, что это был большой бот, полный кирпичей, с девятью мужчинами, одной женщиной и тремя детьми; обидная добыча для двух столь бравых офицеров! Я еще никогда не видел, чтобы пленники вели себя столь спокойно - единственный случай за всю мою жизнь).

В 02.10 пополудни "La Forte" подобрал якорь и встал перед длинной батареей на косе, но нес ужасные потери прежде, чем мы смогли выбраться ему на помощь, поскольку мы были поставлены на якорь кормой, а ветер с моря дул прямо в корму, так что мы не могли подтянуться на якорном канате. Однако вдвоем мы скоро заставили замолчать нашего "длинного друга" на косе, а затем, ко всеобщему удивлению, мы оказались вне обстрела и бросили якорь. Зачем - я не знаю, кроме как на "La Forte" сказали, что им уже хватит.

На следующий день мы пошли на "Virago", впятером или вшестером, и похоронили бедного адмирала на маленьком лесистом мысу в красивой небольшой бухте (вам надо знать, что эта Авачинская губа - огромного размера) и небольшая Тарьинская бухта сама по себе достаточно велика, чтобы вместить весь английский военный флот. Нам пришлось кортиками прорубать путь через кустарник и высокую траву. Мы похоронили его под одиноким деревом, и единственно вырезали надпись "D.P. AUGUST 1854" на его стволе. Я набросал эскиз места и взял с дерева кусок коры.

Позже, присматривая в бухте место для набирания воды, мы набрели на каких-то лесорубов-янки, и они вызвались сопроводить нас по дороге, ведущей в тыл к городу. Мы подумали, что это весьма кстати, поскольку французы, которые были теперь нашими старшими офицерами, говорили насчет ухода отсюда. Однако англичане и слышать не хотели об этом, все экипажи кораблей собрались, и был серьезный спор, который заставил французского адмирала согласиться на атаку десантом. Шестьсот семьдесят человек должны были высадиться с эскадры несколько левее батареи Рыбного склада и, по указаниям янки (которые были обозлены на русских, заставивших их помогать в постройке батарей), должны были достичь города с другой стороны озера. Но план, так или иначе, изменился, и к 7 склянкам (03.30 утра) средней вахты, в понедельник 4 сентября "Virago" подошла и взяла нас с "La Forte" на буксир (весь десант был на борту "Virago"). В 7 утра "President" был поставлен в пределах 500 ярдов от батареи "седла" ("D" на эскизе), и дело пошло. (Я забыл сказать, что десант так ослабил экипажи кораблей, что оставшиеся люди с "Pique" должны были обслуживать и пушки фрегата "President"; то же самое относительно "L'Eurydice" и "La Forte"). Тем временем мы шли на "Virago", подвергаясь сильному обстрелу, и поставили "La Forte" приблизительно в 400 ярдах от батареи Рыбного склада. Непосредственно перед тем, как мы сделали это, мы видели, как два ядра насквозь прошили корпус фрегата "President", гафель и грота-брас правого борта были сбиты напрочь; здорово сработано - подумали все мы. Но мы тоже не избежали попаданий. Я сказал "мы" про "La Forte", который был ошвартован к нам (к "Virago") своим левым бортом и защищал пароход своим корпусом от бомб и ядер. Прежде, чем мы поставили "La Forte", у него был сбит фока-рей, выбит кусок из грот-мачты, срезаны ванты фок-мачты с правого борта и запасная стеньга грота-марса. Контр-брас тоже был сбит.