Забвение - [2]
Какая уж тут гордость, какая ответственность при невежестве и беспамятстве целых поколений.
А. С. Пушкин по этому поводу сказал:
Гордиться славой своих предков не только можно, но и должно;
Не уважать оной есть постыдное малодушие.
Тем, кто не знает историю своего народа или страдает забывчивостью, история через сто лет вновь преподала урок – Майдан в Киеве в 2014 году.
Эти события как две капли воды похожи на события, произошедшие в Петрограде в 1914 году. Там действовали те же алгоритмы, и тоже были спонсоры, заказчики и режиссёры. Только Россия уже не та. Не считаться с ней нельзя. И пора бы понять господам из Америки и Европы – русский мужик может долго запрягать, но ездит он быстро и лихо.
Русский мужик воевал и со шведом, и с турком, и с японцем, и с французом, и с германцем, был не раз бит, но побеждённым – НИКОГДА.
ДАЛЁКИЙ ХАРБИН
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
На дворе весна сибирская в права вступила, солнцем подогретая. На крышах сосульки слёзы радости пустили. Воробьи хлопочут, веселятся, теплу рады, зиму пережили. О потомстве пора побеспокоиться. В открывшуюся дверь, из кухни на улицу, вдруг ворвался весенний свежий воздух. Аромат его особый, он наполнен энергией пробуждения природы, начала новой жизни.
Вошедшая в дверь пожилая женщина уже с порога громко произнесла голосом с хрипотцой:
– Дедушка, пора вставать, завтракать будем. Я молочка свежего принесла. – Не дожидаясь ответа, подошла к русской печи, где лежал дедушка, тихо спросила: –Никак шибко занемог?
Вторые сутки мучила Петра Васильевича боль в животе – то чуть стихнет, то вновь нарастает. Болезнью и раньше страдал, по весне и осенью, но не так остро. Болячку эту в народе называют катар желудка. Лечил её обычно соком алоэ или цветом пшеницы в ранний час до восхода солнца – помогало. Желудком занемог с проклятого плена – Первой мировой войны.
Вот и сейчас скрутило, пошевелиться нет мочи, не то что подняться с печи. Привыкшего к постоянной работе, безделье тяготило Петра Васильевича больше всего. Неужели пришла пора? Восьмой десяток никак, а время пробежало, будто и не жил. Вечно в напряге, в заботах – время досталось смутное, да военное. Доски добротные заготовил загодя для домовины. Так всегда делали наши предки. В памяти чередой поплыли воспоминания прожитых лет. Всё было так недавно. Быстротечна жизнь человеческая, как вода в половодье кружит и полна неожиданностей.
Кто-то потеребил его правую руку, и будто издалека он услышал до боли знакомый нежный голос
– Петя, проснись! Пора завтракать, и пока роса, начать косить траву.
Это Аннушка будит. Значит, солнце взошло, и птицы уже запели. Вдруг стало легко и радостно. И вновь голос, но с хрипотцой и рядом:
– Слава богу, ты улыбнулся. Вставай!
На Востоке только загоралась утренняя зарница. Синева небесная слегка поблёкла, спрятав застенчивые звёзды в безбрежной вселенной. Солнце ещё не взошло, но жизнь земная пробудилась и зашумела разноголосьем. За ночь воздух остыл, от речки, что неподалёку, потянуло свежестью. Лёгкий туман накрыл водную гладь и низину. Возле шалашей из жердин и зелёной травы, что разбросаны на равнине от Большой речки до Иртыша, уже кое-где поднимался тонкой струйкой к небу дымок костров. Сенокосная пора наступила – ответственная пора для крестьянина. Лето на вторую половину пошло, а там и осень близко. Страда уборочная забурлит, и всякой другой работы невпроворот – знай, поспешай. Упустишь время, не успеешь, туго зимовать придётся.
Пономарёвы на сенокос вышли всей семьёй. Василий Андреевич – глава фамилии был доволен. Сыновья подросли, стали надёжной подмогой. Старший – Пётр неделю назад двадцать первый годок разменял, женить его пора, и невесту хорошую он себе облюбовал. Всё бы хорошо, да с Японией чего-то незамирились. Кабы чего худого не вышло. У Петра и возраст призывной подоспел. Неладно как-то получается. Ну, Бог даст, всё образуется, рассуждал Василий Андреевич.
Возле стола, сколоченного из струганных досок, что стоял неподалёку от шалаша, хлопотала девушка-подросток. Она ловко накрыла на нем немудрёный завтрак: оставшаяся после ужина пшённая каша в котелке, разогретая на костре, крупно нарезанные ломти чёрного хлеба, холодный квас в кружках.
– Февроньюшка, у тебя всё готово? – подходя к столу, спросил отец.
– Да, тятенька, только мальчишек нет, закупались, верно. По тропинке от речки один за другим к шалашу бежали подростки невысокого роста, но крепко сложенные. Впереди Пётр, за ним Фёдор, Никита, замыкал цепочку младший Степан.
– Поспешайте, пора за косы браться, а то солнце скоро покажется, – пожурил их отец.
Когда вышли на свою делянку, уже рассвело.
– С Богом, – промолвил Василий Андреевич, перекрестился и первым начал покос. Ручку прошли дружно. Скошенная трава, влажная от утренней росы, послушно ложилась на землю пышными валками, распространяя запах разноцветья.
– Благодать-то какая! – прошептал Василий Андреевич и начал второй заход без отдыха.
Работали жадно, рубашки уже взмокли под палящим солнцем, спина и руки занемели с непривычки, когда отец подал команду:
– Шабаш, передохнём
Лёжа на траве в тени шалаша, не хотелось даже шевелиться. Вскоре сестра позвала всех к столу. Ели молча, неспеша, поочерёдно, вслед за отцом опуская деревянные ложки в котелок с наваристым борщом. Василий Андреевич изредка давал короткие наставления.
Медина – город посреди пустыни. Обитель проповедников, мечтательных романтиков и беглецов, скрывающихся от прошлого. Смерть здесь – дело привычное. Песчаная буря, солнечный удар, голод, скука и, разумеется, убийство. Детектив Любомир Грабовски привык считать, что знает всё, но очередное убийство заставляет задуматься, так ли это. В конце концов, скелеты в шкафу есть у каждого, даже самого добропорядочного гражданина. А тем временем танец песчинок, у которых тоже есть секреты, только начинается…
Восемнадцатилетняя Джису понятия не имеет, кем хочет стать и чем заниматься, но зато ее строгие родители знают, как лучше. Программа на ближайшие годы составлена и утверждена: сдать экзамены, поступить в престижный университет и удачно выйти замуж. Они даже наняли профессиональную сваху, чтобы та нашла Джису достойного парня. Но Джису надежд не оправдала, и тогда неуемные родители решили отправить дочь в элитную академию в Америке. Уж там-то она займется учебой и наконец найдет себе подходящего, по мнению родителей, парня.Что ж, в Америке у Джису появляются сразу двое претендентов на руку и сердце.
И снова 6 июня, в день рождения Пушкина, на сцену у памятника Пушкину вышли лауреаты премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Константина Куприянова, Игоря Савельева, Булата Ханова и поэтов Андрея Фамицкого, Елены Жамбаловой, Софьи Серебряковой.
Ольга Абакумова. Родилась в 1971 году, закончила филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова и аспирантуру ВИНИТИ РАН (Всероссийский институт научной и технической информации Российской академии наук), работает переводчиком и занимается научными исследованиями в области лингвистики. Живет в Москве. Сетевые публикации: «Топос», «Точка Зрения» и др.
Утром в день своего тридцатишестилетия Мортимер Негруполис встал, умылся, побрился, надел строгий черный костюм и… улегся в кровать – ждать, когда часы пробьют одиннадцать и он умрет. Как умирали все его предки по мужской линии – ровно в одиннадцать утра в день 36-летия. Мортимер основательно подготовился к роковой дате: уволился с работы, продал машину, отказался от аренды квартиры… Но фамильное проклятие дало сбой, все пошло не по плану, и оказалось, что "вернуться к жизни" не так-то просто. Мари-Сабин Роже (р.
Начальник охраны прииска полковник Олег Курбатов внимательно проверил документы майора и достал из сейфа накладную на груз, приготовленную еще два дня тому назад, когда ему неожиданно позвонили из Главного управления лагерей по Колымскому краю с приказом подготовить к отправке двух тонн золота в слитках, замаскированного под свинцовые чушки. Работу по камуфляжу золота поручили двум офицерам КГБ, прикомандированным к прииску «Матросский» и по совместительству к двум лагерям с политическими и особо опасными преступниками, растянувших свою колючку по периметру в несколько десятков километров по вечной мерзлоте сурового, неприветливого края.