Забулдыжная жизнь - [15]

Какой дурак откажется от подобного предложения? Авдий согласился. «Не родись красивым, а родись счастливым!» — при-помнилась ему народная мудрость. Гробов рассчитался, поставил мужикам ящик водки и покинул бригаду шабашников. На прощание сказал, что всех их ждет в гости.

Первое время Гробов с содроганием смотрел, как Крестовик, насвистывая, кромсает усопших сограждан; как ковыряется внутри и оценивает состояние отслуживших свое органов. Запахи формалина и разложения вызывали у Гробова дискомфорт. Его, проще говоря, выворачивало.

— Ничего, принюхаешься! — успокаивал многоопытный коллега и протягивал папироску, набитую коноплей. — Покури, трава слабенькая, но рвотные позывы уничтожит. Не бойся, не привыкнешь!

Авдий быстро перестал испытывать отвращение к смраду, к виду набухших почерневших трупов, найденных милиционерами в оврагах, колодцах или перелесках. С гримасой сочувствия и скорби он выслушивал родственников добровольно ушедших из жизни горожан и брал на себя обязанность помыть, побрить, если того требовалось, и одеть мертвеца в чистое.

Все бы ничего, но тяга к конопле не исчезла. Более того, она сменилась страстью к кокаину. Колдовской порошок, отведанный у торговца зельем, удивил Авдия потенциалом. Он вызывал такой прилив сил, что тело начинало зудеть, а энергия искала выход.

Авдий втягивал ноздрями колумбийскую «пыль», и на него накатывал приступ душевности. Краски уходящего дня вспыхивали с новой силой, струились сказочным фосфорическим светом. Хотелось перецеловать всех мертвецов, поговорить с ними о жизни, о футболе и политике. Оставаясь на ночное дежурство, он пробовал завязать отношения с окоченевшими женскими трупами. Но те не разделяли интересов санитара, не отвечали взаимностью и не поддерживали беседу. Авдий двигал мохнатыми бровями, считая себя несправедливо обиженным. Нервы сдавали и он срывался, колотил покойниц по парафиновым лбам костлявым кулаком. Хорошо, что на бескровных лицах не оставались синяки, а то Гробов давно бы загремел по статье за злостное хулиганство. Отомстив жмурам, он снова насыпал на стол серебристую дорожку. Зрачки Авдия расширялись, становились бездонными; по телу пробегала благоговейная дрожь. Гробов успокаивался, проверял: все ли покойники на месте, а потом погружался в грезы.

Шмыгая напудренным носом, он видел себя на троне из костей в окружении небесного войска. Херувимы, все как один, стояли с закрытыми глазами и бирками на ногах. Из-за их спин виднелись ощипанные куриные крылья. Легион смерти — не иначе! Гробов так и засыпал, не выходя из экзотических видений. Удовольствие примерить шкуру бога стоило денег, но денег хватало. Крестовик не обманул.

Новая профессия нравилась Гробову, и он отдавался ей полностью. Внимательно слушая опытного коллегу, Авдий запоминал, чем отличается вскрытие по методу Абрикосова от метода Шора. Спустя полгода он ловко потрошил покойников и самостоятельно делал трепанацию! Благо, клиенты были непритязательны и позволяли творить с собой что угодно. Авдий повышал мастерство, с остервенением резал их и штопал, резал и штопал. За ним с подозрением наблюдал Крестовик.

— Что с тобой происходит? — как-то спросил он. — Ты к ним просто неравнодушен.

— Душу ищу, — чуть слышно пробормотал Авдий, не отрываясь от работы.

Ответ Гробова изумил Крестовика откровенностью.

— Душа покидает тело с окончанием жизни, — с сожалением заметил он и отхлебнул из бокала крепко заваренный чай.

— Тогда посмотрю, где она таилась.

— Ты вот что, друг ситный! Не перегибай палку с марафетом, а лучше всего завяжи. Иначе нам с тобой придется расстаться, как это ни прискорбно. — Судмедэксперт похлопал напарника по плечу. — Сходи в церковь, там про душу все знают. Завтра можешь взять отгул, я один справлюсь.

Авдий согласно кивнул, продолжая штопать брюхо барышне, перепутавшей балкон с вышкой для прыжков в бассейне.

Сентябрьское солнце не пекло, не заставляло прятаться в тенек. Не совсем утративший тепло воздух уже дарил свежесть, оттого дышалось необычайно легко. Прогуливаясь по городскому парку, Авдий купил газету и сел на лавку. Без кокаина было неуютно, но Гробов крепился, старался отвлечься чтением. Погружение в океан информации длилось недолго, — на полусогнутых ногах к лавке приближались два неадекватных создания. Было очевидно, что они пребывают в полукоматозном состоянии. Граждане из последних сил дотянули до скамьи и потеснили Гробова. Молчание длилось полминуты, затем началась беседа.

— Вась, а ты в курсе, что Ленин был «голубым»?

Вася смастерил на лице задумчивое выражение и долго тер переносицу пальцем. Запах осени отрезвляюще действовал на него.

— Брехня, Ильич на «Авроре» плавал!

Его приятель, кучерявый гражданин, приоткрыл глаза.

— Гадом буду, он с печником жил! Я сам читал: «Ленин и печник». Правда, не до конца — не люблю про извращенцев!

— Брехня! — убедительно повторил Вася. — У него жена была, пучеглазая такая. Надеждой Константиновной звали.

— Формально — была, для видимости. Чтобы общественность не знала, с кем революционер шашни крутит.

Эрудиты облокотились друг на друга и погрузились в раздумья. Они чесались, проваливались в кратковременный сон, после чего продолжали гонять языками ветер.