Забудь мое имя - [103]

– И..?

– Она вне себя от беспокойства. Но даже не подозревала, что Мэдди в Европе.

– Она что-нибудь рассказала о монастыре? Что Мэдди пыталась вспомнить?

– Берлин.

Сайлас вскидывает глаза.

– Десять лет назад с Мэдди в Берлине приключилась какая-то ужасная история. Но ее мать не захотела вдаваться в подробности.

Сайлас вздрагивает от неожиданности – кто-то звонит ему по прямой линии. Номер германский. Это сотрудник Федерального управления уголовной полиции в Висбадене, с которым Сайлас общался ране.

– Мы отследили телефон Мэдди. Она включила его полчаса назад. У старого товарного склада в районе Фридрисхайн. – сообщает он на удивительно хорошем английском и диктует Сайласу адрес, который тот аккуратно записывает. А потом спрашивает: – Вам это о чем-нибудь говорит?

– Пока нет, – бурчит Сайлас, передавая адрес Стровер. Она тут же забивает его в свой ноутбук.

– Кроме того, нашим коллегам в Берлине только что поступил звонок от таксиста, – продолжает немец. – Его напрягли два пассажира, которых он доставил по тому же адресу минут тридцать назад.

Стровер протягивает Сайласу листок, на котором записано: «Ночной клуб ГрюнесТал – Детройт техно».

– Там был «ГрюнесТал»? – спрашивает Сайлас, не сводя взгляда со Стровер. – Вы знаете этот техно-клуб?

– Похоже, вы моложе, чем кажетесь по голосу, – хмыкает немец.

Сайлас закатывает глаза.

– Таксист отвез туда англоговорящую женщину и мужчину в кресле-каталке, – продолжает висбаденец. – Он подобрал их у аэропорта Тегель. Мы связались с авиакомпанией – Мэдди Терло заказывала кресло-каталку.

Кресло-каталку??? И что так встревожило таксиста?

– Его обеспокоил мужчина. Полагаю, можно покончить с этим делом. Женщина показывала своему спутнику город. «Путешествие в прошлое»… Так вроде бы говорится по-английски?

– При всем моем уважении, заканчивать с этим делом пока еще преждевременно, – говорит Сайлас, едва сдерживая бурлящий в нем гнев: он понимает, что спорить безнадежно.

– Версия о морских коньках, гиппокампах и пропавших людях, безусловно, очень интересная. И мы охотно предоставим заниматься ею вам.

105

Я замираю и прислушиваюсь. Тишина. Мне следовало бы сейчас позвонить в полицию, объяснить им, где я оставила Тони и что случилось с Флер. Плюнуть на свой план. Но все-таки… я должна выяснить все, что здесь произошло. До мельчайших подробностей. Я же ради этого прилетела в Берлин.

Той страшной ночью Тони обронил одну странную фразу: «Завтра мы снова встретимся как незнакомцы – если ты хочешь жить».

Я размышляла над ней долго и напряженно, пыталась соотнести с другими обрывочными воспоминаниями. Судя по всему, он произнес эти слова до того, как отвез нас в квартиру Флер. Как прощальное напутствие нашим одурманенным мозгам или вызов нашему подсознанию: не нужно меня узнавать, если мы случайно столкнемся на улице!

«Завтра мы снова встретимся как незнакомцы…» Да! Мы не случайно встретились с ним на следующий день в кафе. Это была проверка. Тони хотел убедиться, что мы ничего не помним. Удостовериться в своей безопасности. Там, в кафе, он, наверное, заглянул нам прямо в глаза. Я его не узнала. А вот Флер… Любовь моя! Ты всегда была такой наблюдательной, такой бдительной! Через два часа Флер пошла в магазин за углом – купить соевое молоко. И после этого я ее больше не видела…

Я в последний раз освещаю комнату мобильником, и по гладкой поверхности острова пробегают слабые блики. Я приехала сюда, чтобы посмотреть, где оборвалась жизнь моей прекрасной и незабвенной Флер. Отдать ей дань уважения и сбросить с себя часть вины. Здесь я чувствую себя ближе к ней. Пока Флер была жива, мы делили с ней все – и надежды, и мечты, и наушники, и ванную. А сейчас я хочу разделить с нею смерть… Смерть, предотвратить которую я, увы, не смогла.

Глубоко вздохнув, я ложусь на холодную поверхность острова, отключаю свой телефон и устремляю взгляд в темноту, успокаивая свой разум. Проходит пять, может, десять минут, и я вижу его… Он склоняется надо мной, вглядывается в мои глаза. На лице у него хирургическая маска, а в руках – какие-то медицинские инструменты. Мне не хочется их рассматривать. Возможно, это скальпель. И дрель. Он ничего не делает со мной. Только объясняет: «Это случается с теми, кто вспоминает». А потом шепчет мне в самое ухо: «Все учтено. Тебе лучше забыть».

И я забыла. До недавнего времени. А моя дорогая Флер вспомнила.

Наконец я ощущаю покой. Здесь, в этом месте, где Флер провела свои последние минуты осознанного бытия. Мне хочется верить, что она не испытала боли, пока монстр удалял ей память. Я тебя никогда не забуду, моя любовь! С этой мыслью я поднимаю в темноте свое запястье и целую татуировку.

И слышу снаружи щелчок. Или так чмокнули мои губы? Еще один звук – на этот раз уже громче. Как будто кто-то приоткрыл стальную дверь и тут же ее притворил. Звук донесся от другой двери, справа от меня, которая, похоже, ведет в гараж. Тони не давал мне ключа от нее. Я пытаюсь прислушаться, но кровь слишком сильно стучит в ушах. И тогда я, стараясь действовать бесшумно, нащупываю рукой ящик, лежащий сбоку от меня.

Дверь в гараж открывается. Я поворачиваю голову и вижу чей-то силуэт.