Забудь дорогу назад - [58]

В районе полудня мы вышли из леса и обомлели. Природа Каратая продолжала подбрасывать сюрпризы. Под ногами простиралась бездна – огромная теснина падала вниз почти отвесно. Отдельные уступы, на которых теснились криволапые сосны, не очень-то были похожи на лестницу. Но дальше, в нескольких сотнях метров, края ущелья немного сглаживались, у обрыва прилепилась деревенька – дюжина приземистых бревенчатых срубов. Из парочки дымоходов курился дымок – что позволяло предположить наличие каких-то сельских жителей. Но дальше, сразу за деревней, начинался беспросветный горный массив. Скалы стояли сплошной стеной – величавые, высотой с десятиэтажный дом. Они тянулись на восток и терялись за горизонтом в белесой дымке. Обходить такую преграду было как-то несерьезно. А ущелье за деревней тянулось на юг – и особых затруднений со спуском там вроде бы не было. «Цивилизация!» – возликовала Анюта. «Сомнительная, однако, – возразил склонный к скептицизму Корович. – Ни джакузи, ни электричества, ни пункта междугородней связи». Несколько минут мы сидели в укрытии, гадая, стоит ли выходить на люди. Прибежища сектантов остались на севере, да и не казалась эта деревенька одним из их скитов. Дома развалились, просели в землю, околица заросла бурьяном, огороды не возделаны. За околицей паслась чубарая кляча – худая, как скелет. Трясла хвостом, отгоняя мух.

– Снова лошадь, хм, странно это, – заметил сомневающийся отныне во всем Корович.

– Да, конечно, Николай Федорович, лошадь – это самое странное животное, – откликнулась Анюта. Три года работы в библиотеке не могли не наложить отпечаток на ее интеллект. – Начать с того, что первая лошадь на свете появилась из семени Посейдона, излитого на скалу… Пойдемте в деревню, мужчины? Вдруг нас покормят? Почему вы всегда такие трусы?

Так и треснул бы по затылку. Но мы сделали вид, будто ничего не слышали. Требовалась информация, где мы находимся, как долго еще идти и куда, черт возьми, идти! Мы шли по деревне в колонну по одному, настороженно озирались. Жизнь в этом жалком местечке еле теплилась. В курятнике сдавленно кричал петух. Прогнувшийся «журавль» колодца, полусгнившие плетни и палисадники, похожие на солдат, попавших под обстрел. Дорог здесь не было – даже в ущелье не сходили тропы. Дома стояли, как попало – на свободных от леса и каменистых проплешин участках. Мы просочились на заросший сорняками двор, вспугнув ободранную кошку, которая, завидев чужаков, шмыгнула под завалинку. На стук никто не отозвался, но в доме кто-то был – судя по дымку из трубы. Выносить дверь не хотелось. Мы с Коровичем недоуменно переглянулись. Анюта спустилась с крыльца, стала барабанить в окно. Старческая рука, увитая ручейками вен, отвела занавеску. За мутным стеклом возникло морщинистое лицо. Обитательница дома отпрянула, увидев напротив Анюту, занавеска вернулась на исходную. Анюта озадаченно посмотрела на нас.

– Я что, такая страшная?

– Помыться бы вам не мешало, девушка, – проворчал Корович и начал молотить по двери прикладом. Дверь затряслась, готовясь выпасть из петель. Кончилось тем, что нам открыла смертельно перепуганная старушка в платочке, и мы стали дружно ее уверять, что не являемся носителями зла, а хотим всего лишь информации и, если не затруднит, немного хлебушка (в обмен на тайменя, которого мы уже видеть не могли). Старушка в дом нас не пустила, разговаривать пришлось на крыльце – под грозное рычание ободранной кошки, выглядывающей из-под завалинки. Пейзанка разглядывала нас настороженно, с опаской, мол, ходят тут всякие и разные, но, видимо, сделала вывод, что крупной опасности для ее жизни и имущества мы не представляем. Старушка оказалась более чем вменяемой. Деревня называется Мочаловка, и проживает в ней бабушка Богдана уже бог ведает сколько лет – даже не припомнит, сколько именно. Был муж, да помер лет тридцать назад, двое сыновей сгинули во мраке Каратая, последнего внука Невзора три года назад призвали на службу в армию (так и сказала – «на службу в армию»), и с тех пор она его не видела, не слышала. Мужчин в Мочаловке давно не осталось, да и женщин не густо – три-четыре древние бабки доживают свой век. Люди здесь не ходят, даже разбойники не встречаются – по причине полного отсутствия потенциальной добычи. Да и добраться до деревушки сложно, нужно объезжать Мглистые горы, а это такой, прости боже, крюк… А в принципе, если по прямой, то до «ойкумены» здесь совсем недолго – за ущельем Айгарач есть большие деревни, там и власть, и сносные условия для проживания (если пренебречь суровыми канонами Домостроя), и даже какие-то предприятия – на охрану которых, кстати, и забрили внучка Невзора. Имени местного «феодала» бабушка Богдана не знает, память уже не та, да и меняются они часто, но вроде обитает местный князек в Грозовой долине верстах в восьми к югу. Там у него и поместье, и все положенные князьку «причиндалы». Давненько уже не было от него сборщиков подати, но что возьмешь в Мочаловке, кроме десятка кур, петуха бабки Лесаны да ее же доходяги кобылы?

– А вы откуда взялись, молодые люди? – полюбопытствовала бабка.