Забудь дорогу назад - [10]

– Странно, – пробормотала Анюта. – Раньше эта штука не плевалась.

– Раньше в этой штуке был бензин, – проворчал я.

Я выбрался из машины, извлек из-под сиденья канистру и отправился искать отверстие бензобака. Бензин сливался неторопливо, я успел осмотреть окрестности – погруженные во тьму бараки, кучку сараюшек перед примыкающим проулком, гору битых кирпичей, сваленные в беспорядке брусья. Скрипнула автомобильная дверца, Анюта – типичная зомби – не видя, что творится у нее перед носом, протащилась по траверсу и застучала в железную дверь.

– Не стучи, – буркнул я. – Это трансформаторная будка. Куда тебя понесло? По нужде приспичило? Так сходи под машину – резина стерпит.

Она упорно стучала – видно, решила это делать до образования румяной корочки. Я выбросил пустую канистру, завинтил крышку бензобака и отправился спасать боевую подругу. Обнял за плечи, увел от трансформаторной будки. Она протяжно засопела – сложила головку мне на плечо и уснула. Я почувствовал что-то тянущее в костяшках левого кулака. Эту соню было проще донести, чем довести. Я поднял ее на руки, подхватил сумочку.

Но даже не донес! Развязка подкралась незаметно, с выключенными фарами! Откуда она взялась, из переулка? У этих японских джипов мотор работает абсолютно беззвучно!

– Ну, хватит, Луговой, – прозвучал насмешливый мужской голос. – Побегали уже. Аккуратно положите женщину и медленно поднимите руки. К вам не будут применять мер физического воздействия.

Шея перестала гнуться. Тоска в груди – не продохнуть. Эх, отмотать бы обратно… Я повернулся вместе с повисшей на плече Анютой. Громада внедорожника возвышалась в двадцати шагах. Двое приближались – медленно крадучись.

– Не надо геройствовать, Луговой. Вам женщина мешает. Положите ее – хоть в машину, хоть на землю, будьте же благоразумны.

Не хотел я быть благоразумным! Коленом распахнул дверцу, пристроил женщину на сиденье. Она спала – хоть бы что. Не смог бы я – по вполне понятным причинам – перевалить через нее за руль, дать по газам и с триумфом умчаться. Но где-то был пистолет…

– Давайте не дергаться, Луговой. У вас оружие, мы знаем. Медленно поднимите руки и сомкните за головой. Чувству вашего достоинства ничто не угрожает. Мы не та компания, что пыталась прикончить вас в гостинице.

Существовали, насколько понимаю, три компании, имевшие на меня виды в связи с событиями в Каратае. Одна компания, ведомая Орлегой, хотела отправить меня к праотцам; другая, в коей значился «его величество» Благомор, собиралась предоставить мне «работу»; а третья, зная, что вторая компания рано или поздно предоставит мне «работу», была не прочь переманить меня к себе и сделать поставщиком информации. Ни с одной из этих компаний мне было не по пути (особенно с первой).

В голове проматывались варианты. Имеет голова такое свойство – вести кипучую деятельность в безвыходных ситуациях. Я медленно отошел от машины и поднял руки. Заводить их за голову не спешил, перед этим нужно было выбросить Анютину сумочку, висящую на ремешке. Двое приближались.

– Проблемы со слухом, Луговой? – Голос второго мужчины был значительно резче. Он и стал будильником для Анюты. Истошный визг забился в кабине! А кто виноват? Предупреждали – уходи, не жалоби, нельзя нам быть вместе! И сразу все переменилось, пришло в движение. Первый притормозил, второй шагнул ко мне. Я тоже не стоял. Взметнулась сумочка, я перехватил ее в правую руку – отменная праща! А если учесть кусок трубы – просто убойный материал! Была у меня в начале вечера неясная мысль, что если в первом акте на стене висит ружье…

И послал ее с удивительной точностью! Агрессор получил по челюсти и рухнул, как подкошенный. А я нашляпил. Вместо того, чтобы выхватить пистолет, я кинулся ловить столь незаменимую в ратном деле сумочку, поскользнулся на брошенной мною же канистре и с воплем, на удивление созвучным с воплем Анюты, растянулся на земле. За секунду до удара пистолетной рукояткой успел подумать: вот и подошел к концу мой затянувшийся квест…

Пробуждение было странным, отрывочным, частичным – в нем участвовали отдельные органы чувств, но не зрение. Я лежал парализованный, кружилась голова. В горле было сухо, по лбу катился пот, но, несмотря ни на что, я чувствовал себя вполне сносно и был не прочь поболтать.

– Вот вы и с нами, Михаил Андреевич, – вкрадчиво говорил незнакомый голос. – Побегали, пора и домой. Вы же не беспризорник какой-нибудь.

– О, да, – ответствовал я. – Дом, милый дом… Вы не представитесь, уважаемый?

– Излишне, Михаил Андреевич. С вами беседует… хм, не автоответчик, скажем так – специалист среднего звена, пребывающий в курсе нашей темы и знающий вопросы, на которые вы дадите ответы. Вы же не прочь пообщаться?

– А как я откажусь? У нас сегодня «амиталовое» интервью?

– О, вы читали «Пособие по психиатрии для инакомыслящих» под редакцией Буковского? Вы образованный человек, Михаил Андреевич. Стоит ли забивать себе голову? Совершенно не важно, какое вещество вам ввели – кетамин, пентотал, амитал-натрий или скополамин. Оно в любом случае подавляет вашу волю и лишает способности спокойно врать. А еще поднимает настроение, согласитесь.