Заблудший ангел - [5]

«А также беглого раба на том же расстоянии, но Чарли вежливо умолчал об этом», – подумал с издевкой Пэйс. Отец Салли Энн не очень одобрял развлечения местной молодежи, которая помогала местным властям ловить чернокожих беглецов. Учитывая, что река Огайо протекала всего в одной-двух милях от большой дороги, подобная совместная охота за сбежавшими рабами стала выгодной статьей дохода. Правда, Чарли занимался этим делом не из-за денег, а ради спортивного интереса.

И Чарли, конечно, не собирался показывать Салли Энн щенков. Он просто хотел заманить девицу в темноту сада и попробовать, как далеко с ней можно зайти. Он побился с дружками об заклад, что успел расслышать Пэйс, будто сорвет поцелуй и кое-что пощупает.

Мысль эта взволновала Пэйса. Большинство девушек были старше его, так что юноше оставалось только потеть в проклятом обезьяньем наряде и шпионить за Чарли. Но при мысли о том, что молодые люди постарше делают с девицами в темноте, одна весьма существенная часть его тела неприятно отвердела. Он никак не мог отделаться от мысли, что Чарли намерен отметить свое совершеннолетие не столь невинным образом и не в разумной домашней обстановке, как могло показаться вначале. Нет, сегодня он не удовольствуется одним сорванным поцелуем и несколькими стаканчиками отцовского бурбона…

Пэйсон оперся спиной о стену табачного сарая и глубоко затянулся самодельной сигарой. Он расстегнул свой вычурный фрак, развязал галстук, и грудь свободно задышала под тонким полотном рубашки. Музыканты и гости уже разошлись, но на старом платане гремел птичий хор, и сова ухала где-то рядом с амбаром. Все это были обычные ночные звуки, но Пэйс настороженно прислушивался. Отец, несомненно, изобьет его до полусмерти, если узнает, где он притаился, ну что ж, не в первый и не в последний раз.

Одному Богу ведомо почему, но они не сошлись с отцом характерами, и Пэйс относился с фатальной покорностью к последствиям этого несходства.

Но то, как отец обращался с другими людьми, Пэйс равнодушно принимать не мог и весь напрягся, когда ветерок донес до него звук приглушенных женских рыданий. Он был уверен, что брат и его дружки задумали какое-то дьявольское дело. Он ждал, что сегодня ночью повесы выедут верхами поразвлечься. Пэйс даже оседлал лошадь, но, кажется, на этот раз они нашли себе место для развлечений гораздо ближе. Желудок у него свело судорогой, и Пэйс почувствовал внутри страшную пустоту, когда все осознал, и на мгновение пожалел, что не взял с собой ружья.

Однако Пэйс не взял его намеренно, он знал, что иначе обязательно убьет кого-нибудь из них.

Конечно, с тем же успехом могут убить и его, но такие соображения юношу никогда не останавливали. Люди когда-нибудь умирают, а ему всегда казалось, что он умрет раньше других, но не перестанет защищать тех, кто не в силах постоять за себя сам. Да, это, конечно, большая глупость, и отец, и брат очень разозлятся.

Пэйс неохотно бросил окурок и растер его сапогом. К сожалению, он еще маловат ростом. Может, никогда высоким и не станет. А враг силен. Не мешало бы обезопасить себя. Он выхватил небольшие вилы из стога сена и побежал по грязной тропинке к лачугам, в которых жили рабы.

Сердце у него заныло, и Пэйс подумал, что он, наверное, жалкий трус, ведь ему совсем не хочется устраивать заварушку. Гораздо легче повернуть сейчас к реке и сделать вид, будто там, в убогой хижине, ничего не происходит. Но в его характере всегда было то самое, не позволявшее Пайсу отступить упрямство, которое отец безуспешно пытался выбить из него. Его единственные друзья обитали в этих глинобитных и дощатых хижинах. Может быть, по мнению всех остальных, они просто животные, но животные могут быть значительно добрее людей.

Когда юноша очутился в середине поселка, там раздавались уже не рыдания, а душераздирающие крики отчаяния и муки. Пэйс заскрипел зубами и сжал челюсти. Он опоздал. Черт побери, надо было раньше догадаться. Опять дал маху. И заслужил трепку, которую сейчас получит.

Он распахнул сделанную из дранки дверь хижины, где жила Тесси, тщетно пытаясь не смотреть слишком пристально на постель из сухих кукурузных листьев. Безобразные движения чьих-то ляжек не позволяли, как следует разглядеть девушку-подростка, опрокинутую навзничь. Да, он бы предпочел другое оружие, но сойдет и это.

И Пэйс ринулся вперед, прежде чем остальные мужчины в хижине смекнули, в чем дело.

Тот, кто покрывал девушку, завопил, когда зубья вил воткнулись в чувствительное место. Воя от боли, он скатился с нее, схватившись за рану, но остальные набросились на Пэйса и прижали его к стене. Девушка сползла с постели и заковыляла в угол, натянув на голое тело старое одеяло, а в комнате замелькали кулаки, послышались удары, грубая брань.

Пэйс довольно долго сдерживал вилами нападавших, но четверо мужчин против юноши – это слишком много. Вилы вышвырнули в ночь, и теперь Пэйс защищался только окованными металлом носками сапог, целясь туда, где будет побольнее, но вот чьи-то мощные мясистые руки оторвали его от стены, а другие, не менее сильные, принялись осыпать ударами лицо и живот.