Забег к концу света - [44]

Когда все выбрались из колодца и вдоволь поглазели на разрушенные здания, видневшиеся сквозь деревья, мы продрались через заросли кустарника и прошли мимо развалин Шведского коттеджа. Не доходя до Семьдесят девятой поперечной улицы, Рэд направился к дубу, который прижег вчера, и вытащил ножовку.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась Мисти.

Я присоединилась к брату, пока он пилил дуб.

– Выясняю, как далеко мы забрались в будущее, – ответил Рэд.

Я посмотрела на плоский поперечный спил дерева размером с кусок пиццы в руке брата. Он вырезал его из той части ствола, которую прижег. Кольца дерева бежали тонкими изогнутыми дугами по поверхности спила… пока не доходили до уродливой черной отметины. Рядом с ней они заметно отклонялись и обходили ее.

– Это та часть, которую я прижег, – сказал Рэд, указывая на отметину.

Он пересчитал кольца за ее пределами и сообщил, поднимая глаза:

– Двадцать два.

– То есть сейчас мы в будущем, которое наступит через двадцать два года? – спросила Хэтти.

– В две тысячи сороковом? – уточнил Бо.

– Плюс-минус, да, – ответил Рэд. – Кольца деревьев – неточная штука, но здесь они видны довольно четко.

Мисти выступила вперед:

– Куда мы хотим пойти, народ?

– Я бы проверила свою старую квартиру в Ист-Сайде, – сказала Верити.

Грифф усмехнулся:

– А я хочу взглянуть на школу.

Мисти перевела взгляд на Бо, но он лишь пожал плечами:

– В прошлый раз мы ходили на запад, в этот раз запросто можем проверить восточную сторону.

– Тогда вперед, – сказала Мисти, и с рюкзаками за спиной мы побрели через заросший парк. Где-то в середине парка Хэтти внезапно остановилась и посмотрела наверх, изучая небо.

– Вы слышите? – спросила она.

– Ты о чем? – уточнила Верити.

– Я ничего не слышу, – сказал Грифф.

– В этом-то и проблема, – ответила Хэтти. – Ни пения птиц, ни трескотни белок. Никаких звуков животных.

Она была права. В парке стояла жуткая тишина, а в середине дня так быть не должно. Я оглядела деревья в поисках хоть какого-то шевеления – белок, или птиц, или еще кого, – но ничего не заметила, не было вообще никакого движения. Вдруг по небу с громким пронзительным криком пронеслась одинокая чайка, но это было единственное живое существо, которое мы видели.

Я поймала себя на том, что настороженно осматриваюсь в поисках единственного живого существа, которое точно находилось где-то здесь, – того лысого мужчины, но он не показывался.

– Не думаю, что гамма-облако заботит, к какому виду ты принадлежишь, – заметила я. – Оно убивает всех, у кого в мозгу есть электрические импульсы. Вероятно, количество выживших среди птиц, белок, енотов, крыс такое же, как и у людей, – менее одного процента.

Мы двинулись дальше.

Так как мы шли через парк на восток, было решено сделать остановку в частном саду позади музея «Метрополитен» – в том, через который мы входили в туннель, – чтобы посмотреть, почему в этом времени не получалось выйти через люк в пещере входа.

Добравшись туда, мы все одновременно нахмурились – люк сверху был придавлен машиной, классическим желтым городским такси. Автомобиль зарос сорняками и плющом, очевидно, что он лежал там уже очень давно. Позади кэба виднелись поломанные ворота и ограда садика, очевидно, от столкновения с машиной. Они так же, как и само такси, были покрыты многолетним слоем растительности. Неудивительно, что Бо с парнями не смогли выбраться из пещеры через люк.

– Кто-то въехал в сад на такси? – спросила Верити. – Какая нелепая случайность!

Бо лег на землю, чтобы получше рассмотреть брошенную машину, и через несколько мгновений проговорил откуда-то снизу, из травы:

– Это не случайность…

Он поднялся на колени и посмотрел на нас:

– Все шины прокололи. Каждую из них проткнули ножом, чтобы убедиться, что машина сидит прямо на брюхе и придавливает люк. Кто-то сделал это специально.

Новости встревожили нас, но не повлияли на наше намерение проверить квартиру Верити в «Карлайле». Кроме того, была и другая причина идти туда – желание посмотреть на город с крыши здания. Когда мы добрались до восточного периметра парка и вышли на Пятую авеню, стало ясно, что Верхний Ист-Сайд находился не в лучшем состоянии, чем Верхний Вест-Сайд. Пятая авеню выглядела так же, как Сентрал-Парк-Уэст: теперь это было поле травы высотой по пояс, простиравшееся на север и юг. И особняки, и здания здесь тоже были разрушены.

По направлению к северу я увидела музей «Метрополитен». Он был разгромлен. Большинство его многочисленных окон вдребезги разбито. Бесценные статуи, которые когда-то стояли внутри, теперь валялись на улице, опутанные сорняками и вьющимися растениями.

Пересекая заросшую травой улицу, мы растянулись цепочкой. По направлению к югу величественный старый проспект выглядел как два железнодорожных рельса, уходящих к горизонту: здания по обе стороны улицы тянулись вдаль, постепенно сходясь. Однако вдалеке я заметила кое-что очень странное: Эмпайр-стейт-билдинг стоял под острым углом, драматически наклоняясь над Пятой авеню, словно гигантская версия Пизанской башни.

– Вода в подземке, должно быть, вызвала коррозию металла и оседание грунта, – сказал Бо. – Земля вокруг Эмпайр-стейт постепенно проседает. В конечном счете он рухнет.