За живой и мертвой водой - [37]

— Муж пани поляк? — снова спросила Гелена.

— Так! Наше село целиком из поляков.

— А где муж сейчас? — допытывалась не сводившая глаз с крестьянки Гелена.

— С нами, пани, тут нас несколько семей, а как дальше будет — не знаю. Нас хотят отправить ближе к Белоруссии, туда, где больше партизан. А мой муж, он… Он хочет остаться здесь, с этими партизанами.

Крестьянка заплакала еще сильнее, вслед за ней заревел и малыш. Мать подхватила потрескавшимися пальцами тряпочку, торопливо намочила ее в молоке, сунула ее в рот ребенку. Гелена с застывшим лицом смотрела на нее, видимо, пораженная всем, что она услышала.

Оксана молча слушала разговор, не вставляя в него ни одного своего слова. Она понимала, что эта беседа на многое откроет глаза Гелене. Разведчица с гордостью подумала, что у нее в руках самое лучшее и верное оружие — правда.

После того, как две польские женщины наговорились досыта и крестьянка ушла, Гелену трудно было узнать. От ее воинственности, непримиримости, ожесточения не осталось и следа. Она сидела на чурбачке печальная, погруженная в свои противоречивые мысли.

— Пани Гелена, теперь вы верите, что я вас не обманывала?

— Так.

— Может быть, у пани возникает мысль, что женщину, которую пани видела, специально подготовили для встречи с пани?

— Нет! — после некоторого колебания твердо заявила Гелена.

— Тогда прошу пани сделать то, что она обещала…

Гелена пристально посмотрела на девушку,

— Хорошо, пусть пани это знает. Я прилетела из Англии, меня послали ваши союзники.

— Кто?

— Точно не знаю, слово гонору, — прижала руки к груди женщина, как бы призывая этим жестом верить в искренность ее слов. — Со мной разговаривал представитель нашего польского правительства в Лондоне. Два раза. Перед тем, как я поступила в школу, и когда должна была лететь сюда.

— Что он сказал пани?

— Он сказал, что, если я выполню задание, то спасу жизнь нескольких десятков, а может быть, сотен тысяч поляков.

— А пани не приходило в голову, что ее могут обмануть?

— Нет! — сверкнула глазами Гелена. — Нет, нет!

— Но ведь пани смогла сейчас убедиться, что ей неправильно обрисовали обстановку в здешних местах?

Гелена нахмурилась, не ответила.

— Пани не ожидала встретить здесь советских партизан и поэтому приняла их за бандеровцев. Так ведь?

— Те, кто посылал, могли не знать…

— Хорошо. Но откуда у пани такая твердая уверенность, что ее не могли обмануть? Ведь если бы пани удалось выполнить свое задание, то она так бы и не узнала содержания тех шифровок, какие она принимала и передавала по своей рации….. Я, кажется, не ошибаюсь?

— Да, я связная, только связная, — горячо подтвердила женщина. — Больше я ничего не скажу пани.

Гелена сразу же замкнулась, и в ее глазах появился огонек фанатичного упорства. Это было то, чего Оксана боялась больше всего. Нужно было начинать сначала.

— Гелена, подумайте и скажите, кому в настоящий момент выгодно, чтобы украинцы и поляки враждовали, убивали друг друга? На этот вопрос вы мне можете ответить?

— Немцам! — решительно заявила Гелена.

— Вы убедились, что советские партизаны против такой вражды и делают все возможное, чтобы не разжигать, а погасить ее?

— Так!

— А пани знает, чем занимается тот человек, на связь с которым ее послали?

Гелена, видимо, все время ожидала подвоха, чувствовала, что слова советской девушки теснят ее, загоняют в угол. На ее распухших губах появилась язвительная усмешка.

— Пани со временем будет отличным следователем…

— Мне нравится, когда вы улыбаетесь, — серьезно сказала Оксана. — Это придает мне надежду, что мы с пани в самом скором времени станем друзьями.

— Нет, не станем… — насмешливо–грустно покачала головой женщина.

— Почему? А если я скажу пани, что я постараюсь помочь ей выполнить задание.

— Хо, хо! — с издевкой воскликнула Гелена. — Я ошиблась, пани уже сейчас может заменить любого следователя!

— Пани опять мне не верит, — спокойно продолжала Оксана. — Тогда пусть пани поверит логике. Я — советский человек. Советские люди против национальной вражды и не хотят, чтобы здешние украинцы и поляки убивали друг друга. Мы искренне желаем, чтобы они объединились и били своего общего врага — гитлеровцев. Пани может возразить мне?

— Нет, — после непродолжительного раздумья ответила Гелена и тут же с сомнением покачала головой. — Моя милая, дорогая пани, что вы можете сделать? Кто оживит погибших? Кто подымет из пепла то, что уничтожил огонь? Это старая непримиримая вражда…

— Гелена, значит, по–вашему, мы должны сидеть сложа руки? Вы рассуждаете, как человек, который пришел на пожар и вместо того, чтобы лить воду на огонь, засунул руки в карманы и говорит: «Что тушить, все равно сгорит!» Я таких людей считаю негодяями.

Рассерженная Оксана вынула сигареты, молча протянула пачку Гелене. Обе закурили.

— Пани говорила, что, если она выполнит задание, то она спасет жизнь многих поляков. Так?

— Так мне сказали…

— Значит, если пани не обманули те, кто ее посылал сюда, то советским людям нет смысла препятствовать ей в выполнении задания. Это не противоречит нашим интересам и даже наоборот. Пани согласна?

Гелена молчала; курила, глядя на землю.