За закрытой дверью - [93]

Сет поддел парня ногой и перевернул его на спину. Затем нагнулся, зашипев от боли, и сдернул лыжную маску. Макушка превратилась в кровавое месиво, но лицо оставалось вполне узнаваемым. Короткие темные волосы, тридцать с небольшим лет. Средний, неприметный. Близко посаженные пустые карие глаза смотрели вверх. Он приложил палец к сонной артерии парня. Ничего. Жаль, было бы небезынтересно его допросить. Это не тот же, что был на Темплтон-стрит. Этот был легче, быстрее и намного опаснее.

Он выпрямился, стараясь не застонать от жалящей боли в боку. Он подтолкнул Рейн ближе, чтобы она посмотрела.

— Знаешь этого парня? — требовательно спросил он. Она покачана головой, зажав рот руками.

— Как он нас нашел? — продолжал он.

Она уставилась на труп диким немигающим взглядом.

Он ударил ее по рукам, схватил за плечи и встряхнул:

— Отвечай, Рейн!

Ее губы шевелились, но никакого звука не было. Она вздохнула, набирая в грудь воздуха, и выдавила, заикаясь:

— Н-не… з-знаю! — Ее начало трясти.

Спрашивать ее дальше не имело смысла, пока она не успокоится.

Он нашел свой пистолет в кустах и засунул его обратно за ремень. Рейн стояла там же, где он ее и оставил, глядя вниз на мертвое тело и не замечая падающих на голову и плечи капель дождя.

Он зашел в дом, собрал вещи, вышел и взял ее за руку.

— Пойдем, — сказал он и потащил ее по тропе. Рейн плелась за ним, как зомби, ее босые ноги волочились по грязи.

Сет осмотрел стоянку и заметил, что к тем машинам, что были там, когда они приехали, добавился новенький седан «сааб». Капот все еще был теплым. Из здания, где сидел портье, по-прежнему лился холодный цвет включенного телевизора. Никаких лиц в окнах, никаких криков с заднего двора. Никаких звуков, кроме шелеста дождя. Он открыл машину, кинул сумку на заднее сиденье, усадил Рейн справа, сел за руль и выехал на дорогу, втопив педаль газа в пол.

Вернулся его киборг, спокойный и эффективный. Он мог убить человека и оставить его мертвое тело лежать в грязи. Никаких проблем. Он мог тащить дрожащую, хнычущую, полуголую, необутую женщину по гравию без тени сострадания. Неожиданное и страшное озарение, посетившее его голову благодаря Рейн, сейчас нуждалось во внимательном и всестороннем рассмотрении.

Спустя полчаса, прошедших в гробовой тишине, зубы Рейн перестали стучать. Он решил, что достаточно долго ждал.

— Это ведь не должно было случиться, так?

— Что? — Ее голос был мягким, сконфуженным. Сама невинность.

— Я не должен был выжить. Какая досада, а? Весь план летит к чертям.

— Сет, о чем ты говоришь?

Она хочет, чтобы он разжевал ей все. Все, до последней детали. Что ж.

— Хватит, Рейн. Ты ничего не добьешься, если будешь отпираться. Рассказывай, как твой приятель нас выследил?

— Неужели ты думаешь, что я… — Она замолчала и покачала головой. По ее щекам потекли слезы, достойные профессиональной актрисы.

— На тебе нет передатчика, на мне нет передатчика, машина чистая. Мы не пользовались никакими кредитными карточками. Мы посреди неизвестности, путешествуем по подложным документам. Конечно, рано или поздно они нашли бы нас. Но почему они нашли нас так быстро? Ты можешь мне это объяснить, дорогуша?

Она покачала головой.

— Прими душ, Сет, — вспоминая, повторил он ее слова с издевкой в голосе. — Это расслабит мышцы в спине. Я закажу нам что-нибудь поесть. Не беспокойся ни о чем.

— Я только заказала чизбургеры, картошку и газировку из закусочной, — прошептала она.

Он обдумал это.

— Я должен был это предвидеть, — сказал он. — Ты же ожившая прелесть Виктора, так? Мне говорили, что за парнем миллионов сорок-пятьдесят. Я могу понять тебя, даже если он и утопил твоего папашу. Ну да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, так? Всего-то небольшое убийство. И в лучших семьях случается.

— Прекрати! — закричала она протестующе. — Ты же видел, что случилось у меня дома. Это было взаправду, Сет!

— Да, это немного все запутывает, — признал Сет. — Но у такой женщины, как ты, может быть много врагов. Особенно если у тебя в привычке так обращаться со своими любовниками, как ты обращаешься со мной.

Она совладала со слезами, решив, что этим делу не поможешь.

— Я никогда тебя не обманывала, Сет, — произнесла она напряженным, полным чувства собственного достоинства голосом. — Куда мы едем?

— Туда, где ты больше не сможешь так вредить. Она отшатнулась:

— Я бы никогда не сделала ничего, что может тебе навредить.

Он позволил какой-то части своего сознания принять тот факт, что, возможно, она говорит ему правду. И испугался этой мысли.

Он слишком сильно хотел, чтобы это было правдой. Это была его слабость, его ахиллесова пята. Ему придется переступить через это, даже если это его прикончит.

Предательство Рейн, ее попытка отправить его на верную смерть идеально вписывались в концепцию мира, где был замучен и убит Джесси. Этот сценарий вполне укладывался в систему ценностей, в которой его мать, в очередной раз наглотавшись таблеток, просто не проснулась следующим утром. Это был реальный мир, где все, что угодно, как бы чудовищно оно ни было, могло произойти. Правил не было вовсе. Никаких пределов тому, как ужасно все могло обернуться.