За все надо платить - [107]

– Давай проверять, – предложил Селуянов, который тоже не очень-то верил в Настину рассеянность. Уж что-что, а этого за ней никогда не замечалось.

Она стала диктовать адреса людей, видевших малолетних насильников возле строящегося дома, а Селуянов тщательно проверял точки, нанесенные на карту.

– У меня все, – сказала она, продиктовав последний, восьмой адрес. – Кто остался?

– Остался адрес на улице Большие Каменщики, возле метро «Таганская».

– И кто же там живет? – задумчиво произнесла Настя. – Очень интересно.

Глава 16

– Ничего не понимаю, – с досадой произнес Александр Иннокентьевич Бороданков, откладывая в сторону журнал, в который заносились результаты наблюдений за находящимися в отделении людьми и сведения об их самочувствии. – Мы опять зашли в тупик, но теперь я уже не понимаю, как из него выбираться.

Ольга Решина обеспокоенно взглянула на мужа. Нельзя, чтобы у него опустились руки, ведь на самом деле он давно уже нашел то наилучшее сочетание и оптимальные характеристики компонентов, которые делают лакреол высокоэффективным и абсолютно безвредным. Но пока он не должен этого знать. До тех пор, пока в отделении находится Оборин, до тех пор, пока он жив, муж не должен узнать о своей удаче. О сорок четвертом варианте лакреола. Иначе как она сможет объяснить смерть Оборина?

– Тебе надо отдохнуть, Сашенька, – ласково сказала она. – Ты просто переутомился. Мы с тобой занимаемся лакреолом полгода, но я-то хоть даю себе передышку, а ты работаешь как вол. Нельзя так, милый. Ты же прекрасно знаешь, что для успешного решения задачи нужно умение взглянуть на проблему под иным углом зрения. А для этого необходимо делать перерывы, временно отвлекаться, отключаться. Это же твоя собственная методика, ты забыл? А согласно другой твоей методике, нужно полностью погружаться в решение задачи, отгораживаться от всего, что мешает работе. Но ты и этому не следуешь. Саша, я уверена, что если ты отдохнешь хотя бы три-четыре дня, выспишься, будешь много гулять пешком, этого будет достаточно, чтобы взглянуть на наши трудности свежим глазом. А я буду тебя кормить на убой, приготовлю что-нибудь экзотическое и изысканное и стану подавать тебе еду прямо в постель.

Они сидели в кабинете Бороданкова. Сумерки сгустились, но верхний свет не был включен, горела только настольная лампа. Ольга подумала, что если кто и зашел в тупик, то это она сама. С самого начала она не продумала всю комбинацию, с самого начала не предусмотрела, чем может все это обернуться. Ей казалось, что все так просто! Оборин добровольно ляжет в отделение, она, прикидываясь страстной любовницей, быстренько вытрясет из него всю информацию о Тамаре, а спустя некоторое, весьма непродолжительное время Оборин тихо скончается от инфаркта или инсульта. А что вышло? Оборин ничего не рассказывает о Тамаре, складывается впечатление, что он либо вообще о ней забыл, либо что-то подозревает и молчит о своей приятельнице умышленно. И, как назло, именно сейчас у Саши получился оптимальный состав бальзама. Но если Бороданков об этом узнает, то тихую смерть одного из пациентов трудно будет объяснить. Стало быть, пока Оборин не умрет, Саша не должен ничего узнать. А когда он наконец умрет, что тогда делать? Признаться мужу, что скрыла от него успех, потому что должна была довести до смерти одного из пациентов? Ни в коем случае! Саша должен быть уверен, что архив честно куплен у вдовы. Тогда как же быть? Как после смерти Оборина заставить Сашу заново изобрести этот проклятый сорок четвертый состав, будь он неладен? И что делать, если Оборин умрет, так ничего и не рассказав? Жить в вечном страхе, что где-то есть люди, которые знают об убийстве двух женщин и маленького мальчика и о том, кто и зачем эти убийства организовал и выполнил?

Вся надежда только на Сережу, но и здесь не все так гладко, как хотелось бы. Разумеется, всей правды мальчик не знает, этого еще не хватало! А потому и стараться будет, наверное, вполсилы. Вот это уже плохо. Сережа – студент, которого Ольга высмотрела на занятиях студенческого научного общества. У нее было необыкновенное чутье на таких, как он – жадных до денег и умеющих не интересоваться, откуда эти деньги берутся. Такой же была и Тамара Коченова, не зря же Ольга положила глаз на нее с первой же встречи. Оба они, и взрослая Тамара, и юный сосунок Сережа, умели не быть любопытными и с удовольствием позволяли обманывать себя, если это сулило хороший заработок. Таких, как они, Ольга Решина про себя называла «профессиональными слепцами». Люди умеют не видеть очевидного, чем и зарабатывают себе на жизнь. Тоже работа, и не хуже других, между прочим.

Сереже она напела какую-то ерунду, объясняя, почему нужно срочно и под большим секретом узнать кое-что у Оборина, но по глазам мальчишки видела, что он ей не верит. Ни одному слову не верит. Она и сама чувствовала, что получилось у нее не очень-то убедительно, не гладко. Видно, не привыкла Ольга к таким нервным перегрузкам, целый месяц голова занята убийствами, трупами, ложью, деньгами. Сдавать стала. Короче, не поверил ей мальчик Сережа, но надо отдать ему должное, вопросов не задавал, на явных неувязках не заострялся, и Ольга поняла, что он хоть и не верит ей, но и правду знать не хочет. Не нужна ему правда. Ему деньги нужны. И поди знай, как лучше… Может, если бы знал все как есть, то и старался бы больше.