За все грехи - [12]

Томмазо думает, что не очень удобно раздеваться перед незнакомой женщиной. Но это переодевание кажется ему каким-то первобытным ритуалом, который он должен размеренно исполнить – что он и делает.

Он берет рубашку, надевает ее (по спине пробегает холодок), медленно застегивает пуговицы, оставляя свободными только две, возле воротничка.

– Ну вот и все.

Он собирается заправить рубашку в брюки, но Линда подходит к нему и инстинктивно, не задумываясь, останавливает, слегка дотронувшись до его руки.

Первый контакт.

– С ума сошел? Ее же навыпуск носят!

Томмазо улыбается, а Линда тут же отходит, берет с комода два бокала и ставит их на столик из эбенового дерева, глядя ему прямо в глаза.

– А тебе идет этот цвет, – говорит она.

– Издеваешься?

– Нет, правда.

Она исчезает в кухне и через мгновение появляется с бутылкой «Просекко ди Валдоббьядене».

– Вижу, ты тоже попутешествовала немало, – говорит Томмазо, указывая на фотоинсталляцию на стене. –  Ты побывала во всех этих местах?

– Если бы! – вздыхает Линда, разливая вино по бокалам. – Это просто открытки, мне их прислали. При этих словах глаза у нее загораются. – А теперь выпьем, а то тебе скоро ехать, верно? – она подмигивает, затем берет два бокала и протягивает один Томмазо.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо за то, что подвез, – она подносит к его бокалу свой, и раздается тонкий звон хрусталя.

Томмазо делает глоток, не сводя с нее глаз, завороженный естественностью, с которой она двигается и говорит: сочетание живости, иронии и неподдельной грации, вызывающее какое-то странное щемящее чувство. Ладони у него горят.

Внезапно зазвонил телефон, это выводит его из транса.

Томмазо делает глоток, не сводя с нее глаз, завороженный естественностью, с которой она двигается и говорит: сочетание живости, иронии и неподдельной грации, вызывающее какое-то странное щемящее чувство.

Он достает его из кармана брюк и недовольно смотрит на дисплей.

– Надин, – говорит он, но не отвечает на звонок.

– Похоже, десять минут закончились, – Линда разводит руками и неотразимо улыбается.

– Да, пролетели незаметно, – соглашается Томмазо, глядя на наручные часы. –  Мне пора бежать.

Он спешно хватает сырую рубашку.

– А с этой что делать? – спрашивает он, указывая на ту, что на нем.

– Оставь себе, она мне не нужна.

– Ну спасибо. Мне было очень приятно, – он протягивает руку и на прощание целует ее в щеку, что ему совсем несвойственно.

– Мне тоже приятно. Пока.

Закрывая дверь, Линда думает, что, наверное, все дело в магии неожиданности. Особенно в такие дни, когда все идет не так.

Глава 5

Воскресенье, воздух пронизан солнцем, и Линде хочется, чтобы этот день никогда не кончался. Они бегут уже километров десять, наслаждаясь теплом и ароматом майского утра. Счастливые и усталые, они еще находят в себе силы, чтобы шутить, улыбаться, подтрунивать друг над другом. Они договорились встретиться в десять, на развилке у Голубого дома, и оттуда побежали через виноградники, до лесной опушки. Давиде пришел без опозданий, в футболке, шортах, кроссовках с датчиками, подключенными к iPhone.

Линда уже ждала его, в коротеньких шортиках и облегающей майке, завязав волосы в высокий хвост. Уж на пробежку-то она никогда не опаздывает.

После того как Линда увидела Давиде на концерте, он звонил ей два раза: в первый раз дежурно поинтересовался, как у нее дела, а во второй – спросил, не хочет ли она побегать вместе.

Разумеется, Линда не заставила себя упрашивать: этот парень ее заинтриговал, и она не прочь пообщаться с ним, особенно после секса в машине.

Она принимает вызов и хочет доказать ему, что хороша не только в постели.

– В конце дороги остановимся и минут пять поделаем растяжку, потом продолжим, – говорит Давиде уверенным голосом личного инструктора.

– Уже устал? – подначивает его Линда, слыша его тяжелое дыхание.

– Вовсе нет… Я это ради тебя говорю, – он легонько хлопает ее по попе: ни дать ни взять барабанщик.

– Ради меня? – удивленно переспрашивает она, но в глубине души радуется, что доказала свое превосходство. – По тому, как ты дышишь, и не скажешь…

– Хочешь, чтобы завтра у тебя разрывались от боли икры? – Давиде пытается выровнять дыхание и делает глубокий вдох. – Послушай, что я говорю: после трех таких спусков и подъемов, какие мы только что пробежали, растяжка не помешает.

– Ну ладно, – сдается Линда, хотя чувствует такой прилив энергии, что пробежала бы еще пару километров.

Они пробегают проселочную дорогу и останавливаются на опушке.

Теперь уже и она дышит прерывисто, хотя и пытается показать Давиде, что еще в норме, но ноги устали. Они расслабляют мышцы, делая прыжки на месте. Давиде слегка расставляет ноги и начинает отжиматься. Затем Линда приступает к растяжке, наклоняясь вперед до тех пор, пока не дотягивается до лодыжек. Она сознательно провоцирует его, хотя и не знает его реакции, но видит, что он не отводит глаз от ее груди, такой упругой, высокой… Почти четвертый размер, который не поддается никаким законам гравитации.

– Теперь парочка упражнений, – наконец говорит Давиде, с трудом отрывая взгляд от ее аппетитной груди.

Он берет себя за правую лодыжку и тянет ногу как можно выше. Линда повторяет за ним, но она рассеяна… ее мысли направлены на соблазнение. Они вместе повторяют упражнение для левой ноги, затем Давиде предлагает ей сесть на мягкую траву.