Вань склонил голову.
— Нет, товарищ генерал, — сказал он в отчаянье. — Это… мне в голову не пришло. Она пообещала выслать материалы мне скоро. Но они находятся у нее в квартире, где у нее есть лаборатория, и… без сомнения, ее начальство продержит ее на базе некоторое время… и журналисты, принимая во внимание, какими сенсационными могут быть эти новости…
— Правильно, — тон Чьжу был неумолимым. Его широкое лицо редко выражало какие-то чувства, но сейчас он хмурился и барабанил пальцами по крышке стола. Его плечи, одетые в мундир, загораживали Ваню большую часть окна. Синий летний воздух Земли, вид отчаянно зеленых деревьев и вздымающаяся ввысь арка крыши храма на Холме Торжеств неясно вырисовывались вдалеке. Ветер с моря, ворвавшийся в город, потерял свою свежесть и не приносил покоя из-за бесконечного шума пекинского транспорта.
Несмотря на шум, в кабинете воцарилась напряженная тишина. Кабинет был голым, за исключением владельца — нет, и с владельцем тоже — он был голым и скучным. На стене справа висел портрет Ленина, слева — Мао. Вань почувствовал, что их глаза и глаза с портрета Председателя Сунь за его спиной были устремлены на него.
Чего я боюсь? Я — патриот, они знают об этом, они доверяют мне… Публичного унижения? Нет, и я не должен думать о признании собственной ошибки и об ее исправлении перед лицом товарищей как об «унижении». Может быть, я слишком долго пробыл на Западе? Вдруг вирус Запада вошел в мою кровь, и его нужно изгнать оттуда, подумал Вань о причине своей дрожи. Они могут отозвать его из Сигманианского проекта как раз в тот момент, когда он стал распускаться, как бутон весной.
— Катастрофа, эти новости передают по радио с подачи Кантер, — сказал Чьжу. — Неужели вы не могли посоветовать ей быть более осторожной, пока не выяснятся все «за» и «против»?
— Я совершенно не думал об этом иначе, как о счастливом случае, товарищ генерал. — Вдохновленно: — Председатель Сунь неоднократно инструктировал нас, что развитое общество, как то, откуда явился наш гость, может быть только антиимпериалистическим, и предполагает правильный образ мыслей.
— Да-да. — Чьжу на мгновенье замер на месте. — Хорошо, когда вы ожидаете получить материалы Кантер?
— Боюсь, не раньше чем через несколько дней. Она сказала, что они разрозненные и в значительной степени с ее авторскими сокращениями, и она напишет официальный отчет.
— Еще одна приятная неожиданность! И если тогда американцы разрешат ей передать его нам — пред ать гласности по всем миру — представят ли они полный и достоверный отчет?
— А почему бы и нет? — спросил Вань, почта вздрогнув от беспокойства.
— Товарищ профессор, вы были за границей больше, чем все остальные, у вас есть корреспонденты в иностранных государствах, у вас есть свободный доступ к иностранным публикациям и программам. — Чьжу пролаял, напоминая: — Не будьте наивным. Этот космический корабль совершенно неуязвим для любого известного нам оружия; он значительно быстрее, чрезвычайно маневренен, он полностью автономен и, вместе с тем, сам себя обеспечивает при помощи своего фотонного двигателя, если не еще чего-нибудь, он может покрывать настолько громадные расстояния, насколько понравится его пилоту. Тот, кто сможет завладеть такой силой, станет хозяином мира. И вы воображаете, что это не приходит в голову империалистическому правительству?
— Но, но ведь Сигманианец…
Чьжу слушал Ваня с каменным выражением лица еще некоторое время. А потом, к большому его удивлению, он откинулся на стул, улыбнулся, вынул сигарету и прикурил. Дым струился из его рта, когда он произносил слова, которые смягчили общее впечатление:
— Вы недостаточно подумали о последствиях, товарищ профессор. Однако осмелюсь сказать, чистый исследователь, как вы, не может быть в этом обвинен. Ваша работа очень ценна. Теперь, возможно, вы сможете оказать нам чрезвычайно важные услуги — так, что люди и через сто лет будут кланяться вашему имени.
Вань разжал кулаки. Он почувствовал крайнюю слабость.
— Я слушаю, товарищ генерал, — прошептал он.
— Председатель Сунь и его советники проанализировали политическое значение прилета Сигманианца. Они многосторонни. Прежде чем мы решим как нам поступить, нам потребуются ответы на множество решающих вопросов. Вы наш самый способный и квалифицированный исследователь этой проблемы — наша самая большая надежда.
Чьжу перевел дыхание, прежде чем стал продолжать:
— Некоторые полагают, что Сигманианец непременно предоставит себя в распоряжение священному делу человечества, когда возможность общения станет достаточно реальной, чтобы он смог понять, что происходит на Земле. Это, конечно, возможно, и поэтому хочется верить, что это осуществится. Но если теория на этом месте и остановилась, теоретик покажет свою невежественность и лень.
Чьжу напрягся снова. Прокатилась волна нового холодного гнева, на этот раз вне кабинета — по всему миру. — Может ли хоть один образованный человек предположить, что империалисты и ревизионисты не приняли во вниманию эту идею тоже? Разве они не сделали приготовлений на случай непредвиденных обстоятельств? Разве они смиренно откажутся от своих преимуществ и власти? Тебе ведь лучше знать!
