За тихой и темной рекой - [9]

Теперь до незнакомки расстояние составляло всего два локтя. Олег Владимирович почувствовал, как его тело охватила давно забытая дрожь. На лбу проступили капельки пота. А девушка о чём-то разговаривала с приказчиком, совершенно не обращая внимания на Белого. Блеющий голос продавца вновь вернул его к действительности.

— Простите, — перебил торговца Олег Владимирович, изредка бросая взгляд в сторону незнакомки. — А восточный у вас какой?

— Турецкий. Великолепный аромат! Но я бы вам, как в первый раз приехавшему к нам человеку, посоветовал всё-таки китайский, особенный. Шаньдуньский!

Олега Владимировича, будто холодной водой окатили. Вот тебе на. У него что, на лице написано, что он приезжий?

Колокольчик двери весело зазвенел. Молодой человек бросил быстрый взгляд в сторону, а после на дверь. Пока он общался с приказчиком, незнакомка ушла. Стремительно и неожиданно. Бежать вслед? Это может показаться подозрительным столь наблюдательному торгашу.

— А скажите, любезный, с чего вы взяли, будто я приезжий?

— Очень даже просто, ваше благородие, — улыбка не сходила с лоснящегося лица приказчика. — Во-первых, вы у нас никогда ранее не бывали. А трубочным табаком торгуем только мы и Мичурин. Во-вторых, простите, конечно, то не моё дело, но вы так смотрели на дочь губернатора, будто видели её в первый раз. Сие и дало мне право судить о том, что вы человек приезжий.

Ай да сукин сын! Как всё просто. «Да, Олежка, — подумал про себя молодой человек. — Вот так и погореть можно ни за грош». Олег Владимирович с восхищением посмотрел на продавца и достал из кармана деньги:

— Давайте мне ваш китайский. Попробуем, а вдруг понравится?

Рука на стол положила десять рублей. Приказчик кинулся было отсчитывать сдачу, но гость его тут же остановил:

— Оставьте себе. За наблюдательность.

Покинув магазин, Олег Владимирович убедился в том, что прекрасная особа исчезла в неизвестном направлении, что, впрочем, его не огорчило. Теперь Белый знал, кто она, и также знал, что вскоре её увидит вновь, так как по долгу службы был обязан представиться не только полицмейстеру, но и первому лицу города.

…Владимир Сергеевич Киселёв принял инспектора из столичной управы в своём кабинете при полном параде, как и полагалось принимать столь высоких гостей.

Олег Владимирович огляделся. Апартаменты губернского полицмейстера являли собой типичный образец казённого кабинета. В такой обстановке Олегу Владимировичу приходилось находиться и Петербурге, и в Москве, да и в других городах империи, где он бывал. Большая комната, обязательно светлая, потому как требуется много работать с бумагами. Основательный стол, внушающий уважение и почтение к хозяину кабинета. На столе пресс-папье, подставка для перьев, массивная чернильница, пятый том уложения Законов Российской империи, и, естественно, бумаги. Над креслом, стоящим напротив стола, портрет государя императора. В традиционной дубовой, покрытой золотом, раме. В правом углу комнаты хозяин установил стол для совещаний, с шестью стульями. В левом — кресла для встреч гостей высокого ранга. Одно из них было предложено Олегу Владимировичу.

Владимир Сергеевич дважды внимательно перечитал документ, предоставленный прибывшим гостем.

— Позвольте поинтересоваться, под чьим началом изволите служить? — вопрос Киселёва имел характер провокационный: Белому следовало открыться первым, и тем самым отдать бразды течения беседы в руки Владимира Сергеевича.

Под руководством Петра Александровича Санаева.

— Вот как? — Киселёв слегка приподнял брови. — Пётр Александрович дослужился до директора департамента?

Белый промолчал. Несмотря на удалённость от столицы, как из личного опыта знал Олег Владимирович, на задворках Российской империи чиновники всех уровней тщательно отслеживали все чинодви-жения, происходящие в Петербурге. Киселёв исключением не являлся. Иначе никак невозможно. От чина, находящегося выше, зависит судьба чина нижестоящего. А если так, то беседа началась со стандартной в таких случаях проверки. Фигурально выражаясь, «пристрелки».

Владимир Сергеевич положил письмо, привезённое Белым, на стол.

— На словах Пётр Александрович мне ничего не передавал?

— Никак нет.

Киселёв поморщился. Из последней фразы, произнесённой молодым франтом с улыбкой, выходило, что Санаев до сих пор помнит нанесённые им, Киселёвым, обиды. А это плохо. Очень плохо. Несмотря на то, что Белого прислал Оскольский, Пётр Александрович мог дать своему подчинённому дополнительные инструкции. К примеру, кое-какой материал, чтобы окончательно утопить Киселёва, и, после ведомственных разбирательств, отправить его ещё куда-нибудь подалее. К примеру, на Сахалин. Или же на Камчатку. А покидать с позором последнее насиженное место полицмейстер никак не собирался.

— Ну что ж, не будем терять время. Итак, Олег Владимирович, какова цель вашего приезда?

— Задание мне было дано одно: проверить протекание казённых финансов в полицейских и армейских структурах и установить правильность их использования.

— Любопытно.

Владимир Сергеевич сел напротив собеседника. Олег Владимирович тут же отметил, что Киселёв всё сделал естественно и непринуждённо, как опытный полицейский, точнее, следователь. Кресло, в котором расположился Белый, Владимир Сергеевич перед встречей установил так, чтобы свет от начинающего засыпать солнца, падавший со стороны окна, полностью ослеплял гостя, в то время как лица хозяина кабинета собеседник практически видеть не мог.