За тебя. Вернуть - [60]

— Саша, познакомься, — мама Вера бережно подхватила меня под локоть и подвела к стоящим мужчинам. — Раиль, Повелитель Альсии.

Они были поразительно похожи со своим братом, стоя рядом. Длинные темные волосы с полосой рыжего золота, шоколадные глаза. Разве что Раиль был немного ниже ростом и не столь широк в плечах. Но взгляд более цепкий, неприятный.

— Добрый вечер, — поздоровалась я, изобразив неглубокий поклон головы.

— Саша, — задумчиво повторил он, крутя шипящий звук на языке. — Добро пожаловать. Как твое самочувствие?

— Все хорошо, спасибо.

— Тогда прошу всех к столу.

Если бы я знала, в какой обстановке проходят семейные трапезы, я бы не спускалась ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра в столовую.

Приборы практически беззвучно скользят по тарелкам тяжелым серебром с гравировкой. Никто не разговаривает, не шутит. Все смотрят перед собой и напряженно жуют. От усердия я не чувствовала вкуса еды, она комьями проваливалась в желудок.

Вымученно наблюдая за сменами блюд, ждала скорейшего окончания пытки, отсчитывая медленно ползущие минуты.

Наконец, Раиль последним закончил с бокалом вина, явно смакуя и растягивая удовольствие. Все поднялись со своих мест и начали расходиться.

Каин и Раиль, выходя из дверей, попросили Вера присоединиться к ним в кабинете.

— Я вечером зайду, — пообещал друг и направился следом за Повелителями.

Саиля пожелала нам доброй ночи и скрылась за поворотом, шурша длинной юбкой по полу.

Я облегченно выдохнула, не ожидая такого эмоционально сложного вечера.

— Живая? — Тавий гладил меня по голове широкой ладонью.

— После нашего визита к драконам, в Старный я вернусь поседевшей и с нервным тиком, — пообещала я.

— Мало приятного, — согласился полуэльф. Мы поднимались на третий этаж, где располагались спальни.

— Вер говорил, что его родители холодны и неприветливы. Но я даже себе представить не могла такого приема. Или это особенность семейных трапез? Так, может, принято?

— Ты знаешь, я полукровка, — начал говорить Тавий. — На меня чистокровные эльфы смотрят снисходительно, как будто я серьезно болен и мне нельзя помочь.

Я внимательно слушала друга, пытаясь понять, к чему он подводит разговор.

— Но я никогда не чувствовал себя изгоем. Вер же каждый раз, возвращаясь сюда, чувствует себя чужим, обузой. Конечно же, ему не хочется приезжать в родовой замок.

На следующий день нам сообщили, что Вер отбыл по делам государственной важности до новогодних праздников.

— Не успели приехать, — пробурчал Тавий.

Потянулась вереница коротких дней и длинных вечеров. В замке шли последние приготовления к новогоднему балу, все вокруг суетились, обсуждали выбранные наряды, обговаривали прически и музыку.

К моему удивлению, традиции у драконов и у Человечьего княжества отличались. И надежды увидеть на улицах города, хоть и из окон замка, переодетых в костюмы драконов, не оправдались.

Здешний праздник больше походил на привычный мне, земной. Драконы собирались либо в кругу семьи и друзей дома, либо выбирались в кабак. Зависело от личных предпочтений и материальной составляющей. Дарили друг другу подарки и пускали торжественные фейерверки.

Мы с Тавием осуществили вылазку на ближайшую торговую площадь в поисках подарков на Новый год.

Центральная улица Арвены была празднично украшена светящимися разноцветными гирляндами, лапками еловых веток и исполинскими елками, увешанными искусственным огнем и игрушками.

Люди-драконы быстро сновали туда-сюда по своим делам. Но если остановиться, замереть посреди дороги, то можно разглядеть, как много было жизни в каждом действии. Вот мама с маленьким ребенком у лотка со сладостями, выбирают сочный витой крендель, обсыпанный корицей. У малыша горят глаза, и он всем телом льнет к лотку, смешно обняв прозрачную витрину, насколько позволял его обхват. Вот-вот, он сейчас получит то, чего так хотел.

Вот три подружки, молоденькие девушки, чуть ли не порхают над запорошенной снегом брусчаткой, что-то звонко обсуждают, гримасничая и так громко хохоча, что на них оборачиваются прохожие.

Ширококостная женщина торгуется с продавцом чайных трав, одиноко расположившим свой товар посреди улицы. Лицо торговца то багровело, то зеленело, и он махал руками на женщину: «Тьфу ты, проклятая, бери, что хочешь и уходи. Всю душу вынешь!»

Я жадно рассматривала их, подолгу задерживаясь на лицах. Такая простая и дорогая жизнь, какие ценные моменты.

— Что окаменела? Пойдем, — позвал Тавий вперед.

Мы свернули с центральной улицы в узкие переулки и пропустили мимо себя несколько живописных дворов со скульптурами и отключенными фонтанами, обложенными мозаичным рисунком.

Торговая площадь открывалась ареной, стоило только вынырнуть из тихого двора с обледеневшими черными деревьями, распустившими ветви ближе к небу.

И я впервые увидела цивилизованную торговлю на Ромале.

Несколько больших крытых павильонов, отстроенных из красного камня, с широкими светлыми рамами окон. Для торговцев с достатком были выстроены собственные дома-павильончики, там они могли полноправно демонстрировать свой товар зевакам, не опасаясь жестоких ухмылок и колких замечаний конкурентов по ремеслу.