За свободу Испании - [47]

С особой остротой восприятия вглядывался в пробегавшие мимо картины изумительной природы Испании, в людей этой дивной страны. В моей душе уже давно созрело чувство восхищения ее трудолюбивым, мужественным народом, горячо и нежно любящим свою свободу и Родину.

Родина! Что может быть дороже для человека? Вдали от нее еще сильнее постигаешь великий смысл и значение этого слова. Мы, советские люди, оказавшиеся в Испании, так же горячо и нежно любим свою Советскую Родину. Чувство любви к своей Родине сближает людей. Оно интернационально, это чувство.

Заезжать нам на родину Педро, в селение Педроньерас, на этот раз не пришлось. Изменился наш маршрут. В дороге Аринеро затягивает любимую нами испанскую песню фламенко, подталкивая меня локтем, дескать, присоединяйся. И я пытаюсь присоединиться...

Так мы доехали до Альбасете. Знакомые места! Но здесь чувствуется изменение обстановки. Город стал спокойнее, в районе арсенала нет былого оживления, не слышно стрельбы. Все, что надо было сделать для фронта, выполнено, период формирования и обучения интернациональных бригад закончен, они превратились теперь в части и соединения регулярной армии Испанской республики.

— Ми капитан, — обращается Аринеро, — разреши на несколько минут заехать нам в гараж, где стояла наша «коче», хочу повидаться со своими амигос-шоферами.

Мы заехали в гараж городского самоуправления, вокруг нас собралось несколько друзей Педро (другие разъехались по фронтам), однако это не мешает ему поделиться с ними фронтовыми новостями под Мадридом, показать им свою «пистола».

Посетив прежнее место работы моего друга, мы подъехали к огневой позиции альбасетской зенитной батареи: боевые расчеты копошатся у орудий и приборов, дежурный разведчик в бинокль ведет наблюдение за воздухом. Завидя подъехавшую автомашину, он стучит по колоколу, и в несколько минут вся батарея в сборе. Широко улыбающийся командир батареи, повышенный в звании до лейтенанта, встречает нас. Мы с Аугустино Эрнандесом обнимаемся, наша встреча с ним очень сердечная. Он смотрит на мои капитанские знаки различия и произносит:

— Мой капитан, я рад вас видеть.

К построенным у орудий и приборов бойцам командир батареи обращается со словами:

— Еамарада русо Мигель, который нас научил сбивать фашистские авионы, приехал к нам как дорогой наш гость. Вива ла Русиа Совьетика! Вива ла республика эспаньола! Вива капитан Мигель!

Бойцы дружными криками «Оле! Вива!» присоединяются к словам своего командира. Церемония встречи закончена, обхожу все боевые расчеты, беседую с бойцами, интересуюсь их боевыми успехами, жизнью, бытом, настроением, как у них дела с дисциплиной.

— Дисциплина? Теперь у нас не существует такой проблемы, дисциплина на нашей батарее революционная. Разве можно без нее?

У Аугустино Эрнандеса я поинтересовался, когда ему присвоили очередное звание.

— После того, когда мы повалили восьмой по счету самолет фашистов — в июле месяце. Мы не дали выполнить фашисту его боевую задачу по воздушной разведке. Сбили его над нашим аэродромом, выпустив тридцать снарядов. После этого, — продолжал Эрнандес, — по просьбе нашей городской мэрии мне было присвоено звание теньенте.

От всей души поздравив Аугустино, прощаюсь со своим детищем — альбасетской зенитной батареей.

С каждым поворотом колес нашей старенькой, изрядно потрепанной и хорошо нам послужившей «коче» мы все больше приближаемся к Валенсии. Испанцы в шутку говорят, что путь к ней не требует ни карты, ни компаса. Туда находят дорогу по запаху благоуханных валенсийских садов. Чем ближе подъезжали к южному приморскому городу, тем больше местность становилась похожей на огромный, прекрасно ухоженный сад.

По дороге из Альбасеты в Валенсию мой друг Педро устроил неожиданный «сюрприз». Не доезжая примерно 80-100 километров до конечной цели нашего путешествия, его «коче» вдруг зачихала. Аринеро выходит из машины, замеряет уровень бензина и объявляет мне:

— Ми капитано, но ай гасолина (горючее кончилось).

Упрекаю его за легкомыслие:

— Где же ты был, Педро, почему не заправился в Альбасете? Как мы теперь доедем до Валенсии?

— Омбре, коньо! (бранное слово). Что ты, Мигелито, волнуешься? Кэ паса? (в чем дело?) Не пройдет и синко (5) минутос, и мы поедем с тобой дальше, — огрызается Аринеро, напуская на себя обиженный вид. — Мира (смотри), как это у нас в Испании делается.

Выйдя на полотно асфальтовой дороги, Педро профессиональным водительским жестом (рука вверх и пощелкивание пальцами) останавливает мчащийся встречный грузовик. Его водитель резко тормозит и спрашивает:

— Ке ай, компаньеро?

Получив разъяснение, шофер без лишних разговоров вытаскивает резиновый шланг и переливает в бак нашей «коче» столько горючего, сколько нам, с некоторым запасом, надо для того, чтобы доехать до Валенсии.

Так, запросто, ликвидируется возникшая у нас нехватка горючего. С одной стороны, это лишнее свидетельство беззаботности моего испанского друга, а с другой стороны — я убеждаюсь в замечательном характере и обычаях испанцев, не оставляющих в беде ни при каких обстоятельствах своего собрата по профессии.