За сумеречным порогом - [21]

Харви не ответил. Он размышлял, пытаясь снова погрузиться в сон. В его голове проносились страницы экзаменационных заданий. Ясно, как наяву:

«Расскажите закон преломления света и определите коэффициент преломления».

«Два различия и два сходства в химическом строении углерода и кремния».

«Что такое „переносимая радиация“?»

«Расскажите об адаптации рта и ножек у известных вам насекомых».

– О'кей, Харви? – снова спросил Дейкр, более настойчиво. – Ну ты и кричал. Что тебе приснилось?

– Угу, все в порядке, – ответил Харви, стараясь сконцентрироваться на том, что прокручивалось у него в мозгу: вопросы по физике, химии, биологии. Он подождал, пока его приятели по дортуару снова заснули, и выбрался из постели, надел шлепанцы, вышел в темный коридор и направился к крошечному кабинетику, который он разделял с Дейкром.

Харви рывком распахнул дверь, вошел и закрыл ее за собой, аккуратно разложил полотенце, чтобы из щели под дверью не пробивался свет, потом включил настольную лампу, сел за стол и записал вопросы.

9

Понедельник, 22 октября

К половине третьего пополудни репортеры, собравшиеся за оградой кладбища, за отсутствием фактов стали высказывать всякие домыслы. Кто-то бросил: доверенный человек в полиции рассказал, что покойница, Салли Дональдсон, была убита собственным мужем – отравлена. Все дело в страховке.

Кэт сунула руки поглубже в карманы и плотнее запахнулась, завидуя Эдди Биксу, его теплому, сухому гнездышку, выходящему на кладбище. Муж Салли Дональдсон еще не появился из-за ширмы. Просочился слух, что он находится там, и теперь вся орава поджидала его.

Утренний дождь прекратился, ветер переменился на северо-восточный и стал еще холоднее, темные осенние тучи закрывали солнечный свет, льющийся с небес. Кэт выкроила двадцать минут и наскоро перекусила в пабе внизу по дороге, второпях проглотив густой острый суп с пряностями, от которого у нее до сих пор горело нёбо, и хилый салат с ветчиной, которым так и не удалось заглушить голод.

Вдоль дороги стояли машины, принадлежавшие в основном репортерам, и закрытый фургон, ощетинившийся антеннами, – радио Суссекса. В воздухе витал слабый запах пива, носились облачка сигаретного дыма. День был спокойный – без особых новостей, и репортеры слонялись вокруг, поджидая хоть каких-нибудь событий.

– У меня была тетка, которую объявили умершей, а она совсем и не умерла, – сообщил Родни Спарроу из «Таймс Среднего Суссекса».

Кэт никогда не понимала, когда он шутит, а когда говорит правду.

– Ее отправили в морг для посмертного вскрытия. Когда патологоанатом сделал первый надрез, она села, схватила его за горло и спросила, что, черт побери, он делает. Честно!

– Гипотермия, – сказал другой журналист – Кэт его не знала, – огромный, как вышибала в ночном клубе, со шрамом на лице и сильным акцентом жителя штата Джорджия. – Один врач говорил мне, что гипотермия может замедлять пульс до одного удара в минуту и, когда констатируют смерть, такой пульс легко не заметить.

– Это часто случалось во время войны, людей хоронили заживо, – прохрипел Гарри Оукс, толстый как бочка репортер «Истбурнской газеты». – Раненых солдат. Их товарищи торопились и не всегда замечали, что кое-кто еще дышит. Если нет медицинской подготовки, не так-то просто это определить. Я был на Арнхеме, когда в пятьдесят втором вырывали несколько могил времен войны. Это было ужасно. По крайней мере полдюжины скелетов лежали в скрюченном состоянии, а на внутренней поверхности гробовых крышек были царапины. Бедные парни!

– Кто-то мне говорил, такое случается и в жарких странах, – сказал Шон Хьюит из «Вечернего Аргуса». – Там, где по закону положено хоронить в течение двух суток. Надо думать, многие переворачиваются в своих гробах.

– А долго можно оставаться в живых, если похоронили заживо? – спросила Кэт, поморщившись от ужаса.

– Не больше двух часов, – сказал Родни Спарроу. – В гробу не так уж много воздуха.

– Чепуха, – заметил вышибала. – Можно прожить несколько дней.

– В гробу чертовски тесно, – продолжал Спарроу. – Сработает закон вытеснения объемов. Сравните с законом о сообщающихся сосудах.

– Да, но если поворачиваться, возможно, крышка гроба немного сдвинется и откроется доступ воздуху.

– Их забивают довольно прочно, – заметил Шон Хьюит. – Учтите это, да еще вес земли сверху.

– Их не забивают, их завинчивают шурупами.

– Все равно вы умрете от дегидратации, даже если у вас будет воздух, – настаивал Спарроу. Он кивнул в направлении кладбища: – Сколько времени она пробыла под землей?

– С прошлого вторника, с полудня. Около семи дней.

– Ну, тогда шансов никаких, не так ли? Даже если она и была жива.

– Кто-то слышал стук этим утром.

– Неужели? И кто же?

Шон Хьюит показал на коттеджи через дорогу:

– Женщина из номера двенадцать.

– Она малость того, – заметил Джим Барнхоуп из «Газеты Западного Суссекса». – Кэт с ней уже побеседовала.

– Я тоже, – сказал Гейн Коэн с «Радио Суссекса». – У нее шарики за ролики зашли.

– Вот что я вам скажу, – хрипло произнес Гарри Оукс, не выпуская изо рта сигареты. – После того, что я тут насмотрелся и наслушался, пусть меня лучше кремируют, не хочу, как эти парни с Арнхема, обламывать ногти о крышку гроба. – Он подмигнул Кэт. Она смело улыбнулась ему в ответ.