За строкой приговора… - [12]

Почему?

Задавать вопросы всегда легче, чем отвечать на них.

Почему он, Фролов, после рассказа отца об Александре Васильевиче Чернове решил стать юристом, а не школьным учителем?

Почему он не захотел перейти на более спокойную работу помощника прокурора?

Почему он, наконец, должен объяснять кому-то, что ему самому пока неясно?

Но так не скажешь. Так можно только подумать. И грозное начальство на свой вопрос получило достаточно обтекаемый ответ.

Первоначальное подозрение следователя все более подкреплялось фактами. Он чувствовал, что находится на верном пути. Фролов провёл целый день в школе, где училась Рая. Беседовал с её классной руководительницей, подругами, секретарём комсомольского бюро. Пошёл он и на завод, где работал Борис Залевский, заглянул в ремесленное училище.

Галяев его больше не беспокоил. Но когда Фролов вызвал на допрос тётю Раи, а затем её мать, он не выдержал и снова позвонил следователю.

– Близких родственников моей дочери вы уже всех допросили, – язвительно сказал он, – а из дальних у неё никого в живых не осталось. Но я готов вам помочь досконально изучить нашу семью. Ведь это единственный путь к раскрытию преступления?

– Единственный, – подтвердил Фролов.

– Так вот, могу предоставить в распоряжение следствия наши семейные документы.

– Буду вам весьма благодарен, – вежливо, словно не подозревая никакого подвоха, сказал следователь. – А какими документами вы располагаете?

– Самыми необходимыми для изобличения преступников.

– Например?

– Свидетельством о рождении покойной бабушки Раи. Подходит?

– А бабушки по какой линии, отцовской или материнской? – поинтересовался Фролов.

– По материнской, – сдавленным голосом сказал Галяев.

– По материнской? – переспросил следователь и сделал вид, что задумался. – Пожалуй, нет, не подходит. Впрочем, если появится необходимость, я вас поставлю в известность.

Теперь Галяев стал осторожней и несколько измелил свою тактику. Звоня по телефону, он спрашивал, как движется дело, и выражал сочувствие, сдобренное хорошей порцией сарказма.

– Какие новости? – обычно спрашивал он.

– К сожалению, никаких, – в тон ему отвечал следователь.

– Трудное вам дело досталось…

– Не говорите!

Фролов всегда отличался завидным спокойствием. Но, судя по всему, Галяев его все-таки допёк, и окончание расследования стало для него праздником. В этот памятный день он с нетерпением дожидался привычного звонка. И долго молчавший телефон наконец зазвонил.

– Ну, как загадочное преступление? – задал свой обычный вопрос Галяев.

– Раскрыто.

– Оказывается, все имеет свой конец, даже следствие, – констатировал Галяев. – Очень рад. Поздравляю вас, поздравляю. А виновных вы обнаружили?

– Разумеется.

– Кто же они, если не секрет?

– Ну какой же тут секрет? Вина обоих полностью установлена, так что скрывать нечего…

– Как же их фамилии?

– Галяев и Галяева.

– Простите, не расслышал…

– Я говорю: виноваты в происшедшем вы и ваша супруга.

– Есть вещи, которыми не шутят.

– А я не шучу, – с нескрываемым удовольствием сказал Фролов.

Трубка на несколько секунд смолкла, откашлялась, но тон не изменила.

– Кажется, я начинаю вас понимать… – сказал Галяев.

– Это меня радует.

– Видимо, испытывая материальные затруднения, – продолжал Галяев, – мы с женой одели маски и подкараулили Раю, когда она выходила из автобуса? Да?

– Не совсем, – улыбнулся Фролов. – К маскам вы не прибегали.

– А как же?

– Просто вы не разрешали дочке встречаться с одноклассниками, считая, что они неподходящая для неё компания, и запрещали ей ходить в парк. А она все-таки встречалась с ними, скрывая это от вас.

– Печально, конечно, что она меня обманывала. Но какое это имеет отношение к пропаже часов?

– Представьте себе, прямое. В тот вечер она была не в кино, а в парке, где вместе с ребятами каталась с горки. А возвращаясь домой, обнаружила отсутствие часов…

– Рая описала внешность грабителей.

– Вы хотите сказать, внешность парней, которые катались недалеко от неё?

– Но ведь они сами признались своему дружку, что часы краденые. Мне об этом сказали в милиции.

– У каждого своё представление о доблести. Ребята считали, что кража придаёт им в глазах приятеля романтический ореол…

– Ваши предположения…

– Не предположения, а установленные следствием факты, – отрезал Фролов. – Сегодня у меня с вашей дочерью был серьёзный разговор. Надеюсь, что вы его продолжите.

Чувствовалось, что Галяев ошеломлён.

– Ну и задали вы мне задачку, – пробормотал он. Внезапно он расхохотался. Смеялся он весело, раскатисто.

– А знаете, это просто здорово, – наконец сказал он. – Но откройте мне секрет: как вы догадались? Прозорливость? Интуиция? Злость на меня?

Фролов улыбнулся и вполне искренне сказал:

– Честное слово, не знаю. Наверное, потому, что до конца использовал своё право на сомнение. Слышали про такое право?

Ответа не последовало, в телефонной трубке послышались частые гудки…

УДАЛИТЬСЯ, ЧТОБЫ ПРИБЛИЗИТЬСЯ…

Во время одной из наших бесед Фролов сказал: «Для того, чтобы перепрыгнуть через препятствие, надо взять разбег. А для того, чтобы взять разбег, надо отступить от препятствия». Эту же мысль мы услышали и от известного советского криминалиста Кочарова.