За строками протоколов - [3]
Было видно, что Коваленко очень недоволен и самолюбие его задето.
— Я не понимаю Геннадия Павловича, — продолжал он. — Мы работаем в прокуратуре. Наша задача обеспечить соблюдение закона. А закон что говорит? Каждый, совершивший преступление, должен быть наказан. Лысиков совершил преступление? Да. Суд признал его виновным? Да. Наказание ему определено? Определено. Прекратить дело за истечением сроков давности можно? Нельзя — статья сорок девятая не позволяет. О чем же спорить?
— Чего же от тебя хочет Толмачев?
— Говорит, чтобы я получше изучил личность этого бандита, побеседовал бы с ним, выяснил, чем он занимался эти годы... А не всё ли равно, чем? Был на нелегальном положении, и всё... Какая-то чепуха! Мне нужно готовиться к серьезному процессу — дело в двадцать четыре тома, а тут точи лясы с беглым рецидивистом.
— Ну уж и рецидивист, — улыбнулся Харитонов.
— А как же, бандитизм — раз, побег из места заключения — два.
— Ну это ты, брат, загнул. Ведь он тогда был еще мальчишкой.
— Ладно. Не будем спорить, всё равно без толку. Ты ведь тоже порядочный либерал... — Коваленко раскрыл очередное дело, дав понять, что разговор окончен.
— Подожди-ка, Александр Павлович, — сказал Харитонов. — Ведь подобный случай описан в литературе.
— В бюллетене Верховного Суда?
— Какой там бюллетень. Помнишь Жана Вальжана?
— Ну и сравнил! Параллель! Жан Вальжан и Лысиков! — рассмеялся Коваленко. — Перевоспитался!.. Преступлений он за это время не совершил, верно. Только разве это говорит об исправлении? Притаился он, хвост у него — двенадцать лет. На мелочи попадешься — получай за новое год, да за старое дюжину. Э, да что там говорить, чужая душа — потемки.
Коваленко закрыл сейф и вышел.
Лысиков ждал отправки из тюрьмы в исправительно-трудовую колонию. Поэтому, когда открылась дверь и назвали его фамилию, он взял с собой вещевой мешок.
— Вещи оставь, — сказал конвоир, — тебя прокурор вызывает.
Вернулся Николай скоро. Соседи по камере, взглянув на него, сразу поняли, что беседа была не из приятных.
Лысиков сел на нары и молча закурил.
— Ну, чем тебя прокурор обласкал? — с усмешкой обратился к нему Петр Воронов, который в тюрьме провел чуть ли не половину жизни. — Спросил, где родился, где крестился, где судился? А?
— Спросил. — Лысиков помолчал. — Сказал сидеть надо.
— А ты уж, наверно, думал — к теще на блины позовет! — захохотал Воронов. — Знаем мы прокуроров, повидали их. Тут, кореш, главное на хороший этап попасть. Амнистии или зачетов нам с тобой ждать не приходится. Такие уж статьи попались...
Лысиков не отвечал.
— Ну что морду воротишь? Брось! — сказал Воронов, положив Николаю на плечо татуированную руку. — Споем лучше:
«Дом родной... Что ты, Воронов, знаешь о доме родном? Никогда не будет у тебя родного дома. А у меня есть он, дом этот... Вернее, был... Были люди, которые стали близкими и которым я нужен. Были, а может быть, и есть еще?.. Тебе не понять этого, Воронов! Люди боятся тебя. И правильно, что ты в тюрьме, за решеткой...»
Нет, ничего этого Лысиков не сказал — всё равно не поймет Воронов. Лысиков молча курил, и тяжелая обида переполняла его душу:
«Эх, прокурор, прокурор! Разве биография человека лишь в том: когда арестовали и когда бежал, где достал паспорт и когда задержали? А ведь, когда в комсомол принимали, я тоже рассказывал свою биографию на собрании. И не такая уж плохая биография получилась... Если, конечно, о той ночи не говорить, и о побеге — тоже.
Я ждал беседы с тобой, прокурор. Думал всё сказать, как родному. Отнесся бы ты ко мне по-человечески, я бы открыл свою душу...
Да, я бежал. Ехал на товарном поезде, потом забрел в деревню, спрятался на сеновале. Проснулся — солнце светит, петухи поют. Слез я с сеновала, отряхнулся. Есть хочется страшно. Что делать? И решил: украду чего-нибудь поесть и айда дальше.
Вижу изба рядом. Я туда. Дверь открыта. Захожу — никого. На столе чугун с картошкой. Я и давай ее уплетать с кожурой прямо: где уж там чистить. Вдруг тихий женский голос:
— Ты чего это, парень, без хлеба ешь? Возьми на полке буханочку, и нож там.
Обернулся: лежит на русской печке пожилая женщина и смотрит на меня. Бежать? Неловко, стыдно. Стою как дурак и краснею. Она смотрит, и я смотрю.
— Ну что, в гляделки-то долго играть будем? Ешь, глупая голова!
Сел снова за стол. Тут уж не торопился, очистил картошку, соли взял, горбушку от буханки отрезал. Съел это всё, кожуру в помойное ведро бросил, хлеб и нож на место положил, А она говорит:
— Садись теперь поближе ко мне, потолкуем.
Сел на скамейку у печки.
— Родителей-то нету?
— Нет, мамаша.
— Александрой Петровной зовут меня. Называй тетей Шурой. А тебя как?
— Николай.
— Из детского дома, небось, бежал? Я, конечно, мог соврать: что́ она проверять будет? Но не повернулся язык, и прямо всё рассказал: как в тюрьму сел, за что срок получил, как из колонии бежал.
Замолчал, и она задумалась. Только слышно из рукомойника: кап, кап, кап...
Взглянула тетя Шура на меня:
— Ладно, Коля, сходи-ка за водой. Колодец, как выйдешь — налево. С ногами у меня плохо. Врачи говорят, пройдет это. Спасибо, люди не забывают.
Сборник подготовлен к 70-летию советских органов госбезопасности, начало которым положила Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК), созданная в нашем городе 20 декабря 1917 года по указанию В. И. Ленина.Книга повествует о борьбе ленинградских чекистов с вражеской агентурой, о том, как в последнее время были разоблачены и обезврежены те, кто покушался на безопасность нашей страны, пытался нанести вред нашему государству. Материалы сборника призывают советских людей к необходимости дальнейшего повышения политической бдительности, укрепления в условиях перестройки порядка и дисциплины, строгого соблюдения социалистической законности, показывают, что отступление от этих требований, пренебрежение гражданским долгом со стороны отдельных лиц приводят к такой обстановке, которую классовый противник использует для причинения ущерба интересам Советского государства.На строго документальной основе в материалах сборника повествуется о расследованных ленинградскими чекистами в последние годы государственных преступлениях, о борьбе с подрывной работой спецслужб империалистических государств.
Красивая хозяйственная жена, муж-военный с белозубой улыбкой, очаровательная дочка – казалось бы, рецепт идеальной семьи. Но если бы все было так просто, журналистка Лола, которая прославилась на всю Италию репортажами о самых громких криминальных происшествиях страны, осталась бы без работы. Жена исчезла, муж безутешен, весь городок Черенова – от военной части до местного ночного клуба – переполнен жуткими слухами. Видимо, Лоле снова предстоит броситься в самую гущу событий, обходя конкурентов на поворотах.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Молодая женщина, известный в сети блогер, однажды исчезла из своей квартиры. Какие обстоятельства стали причиной ее внезапного исчезновения? Чем может помочь страница в «Живом журнале» пропавшей? На эти вопросы предстоит найти ответы следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ «Затерявшаяся во мгле» четвертый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», повествующего о судьбах наших современников — жителей больших городов.
Подруги Юля и Катя, не раз уже распутавшие самые таинственные криминальные дела, получают новое опасное задание — вычислить террористов среди участников реалити-шоу. Неразлучным подругам приходится разделиться: Юля остается в Москве на шоу «Спорт для неспортивных», а Катя отправляется в Тихий океан на шоу «Герой необитаемого острова». О террористах, планирующих устроить взрыв в прямом эфире двух игр одновременно, известно только, что это мужчина и женщина, но неясно, кто из них попал на какое шоу. Под подозрением все! Вскоре выясняется, что террористы — не главная проблема.
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.