Лакридж прокашлял что-то, похожее на «Дорранс», стремительно подошел к двери, ведущей в туннели, открыл ее лишь настолько, чтобы протиснуться в проем, и выскользнул наружу. Ник хотел было окликнуть его, но тотчас отказался от этой мысли. Не нужно показывать свою слабость.
Но с исчезновением Лакриджа стало еще опаснее. Ник понимал, что Малтана в Департаменте Тринадцати никто в расчет не берет.
Сержант Ходжмэн переставил ногу в тяжелом ботинке, и его лицо оказалось лишь в дюйме от лица Ника. Положение стало угрожающим, этого сержант и добивался. Ник, пройдя школу кадетов, хорошо понимал, как важно психологически сломить противника.
Ходжмэн ничего не говорил. Он уставился на Ника злобным взглядом и, видимо, соображал, вправе ли он арестовать Малтана, и что можно сделать с Николасом Сэйром, не вызвав неприятностей.
— Мой дядя — премьер-министр, — очень мягко прошептал Ник. — Мой отец — член Совета. Маршал Харнгорн — дядя моей матери. Мой кузен — третейский судья.
— Будь по-вашему, сэр, — громко сказал Ходжмэн и отступил. Звук его каблуков будто пробил напряжение, нависшее в комнате. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Это было предупреждение о последствиях. Ник жалел Малтана, но в этот момент о спасении чужого человека думать не хотелось. Желание было одно — вырваться отсюда наверх, к солнцу, туда, где между ним и тварью в клетке окажется как можно больше земли, бетона и запертых дверей.
Однако, когда дневное солнце уже ласково грело его лицо, беспокойство не покинуло Ника. Он проводил Малтана и констебля Риптона до маленького зеленого автофургона. Увидел, что прибыли несколько блестящих, дорогих автомобилей, доставившие блестящих, дорогих пассажиров. Почти всех гостей он знал. Это были люди, которых он назвал бы пустышками. Даже прекрасные молодые женщины не производили на него впечатления, привлекая внимание лишь на мгновение. Мысли Ника были далеко.
Ник думал о Малтане и двух записках, которые тот вез. Одна была адресована Томасу Гаррану, личному секретарю дяди Эдварда. Она гласила:
Гарран, дядя захочет минут пять поговорить с подателем сего письма (Малтан, торговец из Старого Королевства). Пожалуйста, убедитесь, что Малтан препровожден к Периметру людьми Фокса или капитана Свенсона, а не Д13. Попросите дядю срочно мне позвонить. Слово Сэйра.
Николас
Во второй записке, тайной, было написано:
Пошлите телеграмму: ДЛЯ МАГИСТРИКС УИВЕРЛИ КОЛЛЕДЖ НИК ОБНАРУЖИЛ ДОРРАНС ХОЛЛЕ ДУРНОЕ СУЩЕСТВО КОРОЛЕВСТВА ПРОСИТ ПОМОЩЬ АБОРСЕН
Ник допускал, что ни одно послание до адресата не дойдет. Все зависело от замыслов Дорранса и его окружения. И еще от того, что они вправе сделать с Николасом Сэйром прежде, чем он доставит им слишком большие неприятности.
Ник поежился и вошел в дом. Он попросил телефон, и лакей отослал его к дворецкому. Дворецкий, будто бы извиняясь, отвесил ему несколько поклонов и объяснил, что линия испорчена и, вероятно, не будет работать еще несколько дней, а телеграмму в отель посылать бессмысленно, потому что телеграфное агентство в стране, как известно, работает очень медленно.
Потерпев неудачу, Ник отправился переодеться к обеду. В комнате он первым делом написал отчет дяде и еще одну телеграмму магистрикс в Уиверли Колледж. Он спрятал отчет в подкладке своего чемодана и отправился на поиски камердинера, который, как он знал, сопровождал одного из прибывших гостей, немолодого денди, Херикорта Дэнжера. Все постоянные слуги Дорранс Холла наверняка были агентами Департамента Тринадцати или, по крайней мере, его осведомителями. Но слуги приехавших гостей, скорей всего, не имели никакого отношения к Департаменту.
Камердинер Дэнжера славился среди слуг своим искусством чистить ботинки гуталином, шампанским и секретным маслом. Так что никого не удивило, что племянник премьер-министра ищет его, держа в руке пару ботинок. А сам камердинер слегка удивился, когда нашел внутри ботинка записку с просьбой сходить в деревню и тайно послать телеграмму, но поскольку записка была завернута в четыре банкноты по две гинеи каждая, не отказался исполнить просьбу. Разумеется, после того, как закончит свои дела.
Вернувшись в комнату, Ник стал быстро одеваться. Автоматически завязывая галстук, он размышлял, что еще можно сделать. В мыслях пронеслось множество планов, но они были отвергнуты как непрактичные, глупые или только ухудшающие положение. Ник вынул из кейса большой кожаный бумажник. В бумажнике лежали три вещи, две из которых — письма на толстой бумаге, написанные разными почерками.
Первое письмо было от старого друга Ника, принца Сэмета. Оно содержало первоначальный план проекта Сэма, который был иллюстрирован на полях маленькими диаграммами. Судя по этому письму, почти все свое время Сэм посвящал изготовлению волшебной руки для Лираэль, а также строительству рыбачьей хижины в дельте Раттерлин. Сэм не объяснял, почему хочет построить рыбачью хижину, и не ответил на письмо Ника. В этом не было ничего необычного. Сэм писал редко, к тому же между Ансельстьеррой и Старым Королевством не было регулярного почтового сообщения.
Ник не стал перечитывать письмо Сэма. Он отложил его в сторону, аккуратно раскрыл второе письмо и стал читать в сотый или в двухсотый раз в надежде, что теперь-то уж он обнаружит скрытый смысл в безобидных словах.
