За спичками. Воскресший из мертвых - [40]

Всю, дорогу Вилле обдумывал вопрос — почему Ихалайнен и Юсси Ватанен бросили свое хозяйство и почему Антти оставил свою жену. С этими мыслями он и подъехал к тому проулку, где находился дом Хювяринена. Но, подъехав к проулку, подумал: «Надо бы зайти к старику, да уж больно дорога нехороша — кругом грязь и ямы. Конечно, если б у женки Хювяринена кофе было наготове, вот тогда недурно было бы проглотить чашечку натощак». Вилле остановил свою лошадь и, лежа в телеге, стал обдумывать, как ему поступить. Уж очень ему не хотелось подъезжать к дому через этот грязный проулок. Ведь особой нужды не было заезжать. Тем более, и лошадь его пить не хотела, поскольку он недавно попоил ее, когда заезжал к старику Варису. Тут Вилле прямо рассердился на Хювяринена за то, что тот не засыпал песком свой проулок.

— Ведь телега потонет в такой грязи, — сердился он. — Да еще он на самой горе построил свой дом, как будто ему у дороги не хватило места.

Однако желание выпить кофе пересилило эти мысли. И он подумал уверенно: «Хозяйка сварит кофейку, если нет у нее готового».

И тогда он повернул свою лошадь в проулок, и вскоре его телега остановилась у самого дома.

В доме была горячка — готовились к свадьбе. Хозяйка говорила Анне-Кайсе:

— Я так думаю, что они уже сегодня к вечеру вернутся из Йоки… Уж будь уверена, привезет тебе Ватанен всякие подарки.

Старик Хювяринен добавил к этому:

— Нет, Юсси не станет там зря задерживаться. Он всю свою жизнь смирно прожил, так что и теперь он не будет болтаться в городе. Он справится со своими делами и тотчас поедет обратно.

Старик только что высказал это свое соображение, как вдруг в дом вошел Вилле Хуттунен. Он сел на лавку и стал выколачивать свою трубку о каблук сапога.

Хозяйка оказала, увидев его:

— А-а, это вы, Вилле Хуттунен!

Вилле ответил:

— Заехал к вам, потому что у старика Вариса не оказалось ведра, чтоб напоить мою лошадь. Вот я и подумал — дай, думаю, заеду к Хювяринену, напою там мою лошадь. Пришлось-таки хлестать моего мерина для того, чтобы он сдвинул телегу в вашем проулке. Он так поднатужился, что оглобли затрещали и из дуги пыль посыпалась, а уж на что крепкая у меня дуга. Будь дуга похуже, так она бы треснула пополам. Вот мой сосед Янне нахваливает свою дугу, а она нипочем бы не выдержала, если б мой мерин рванул так со всей своей силы. А ведь он так рванул, что спина у него вытянулась в стрелку. Нет ли у тебя, Хювяринен, спичек?

— Спички есть, — ответил хозяин.

— Ну-ка дай мне спичку, чтоб разжечь мою трубку. Не знаю, как у вас, а в нашем доме столько спичек уходит, что только знай — покупай. Без конца все чиркают и чиркают, кругом шипенье раздается. Конечно, мой дом стоит на большой улице, и каждый, кто мимо едет, непременно заходит в наш дом. И если нет огня в очаге, то каждый пользуется спичками, которые всегда у меня лежат на столе. Да и пусть их на здоровье пользуются…

Вилле закашлялся, и благодаря этому Хювяринен успел сказать одну фразу:

— В твоем доме хватает проезжих, которые хотят покормить или попоить своих лошадей.

Откашлявшись, Вилле сказал:

— Много проезжих на дорогах. Иной раз тащится целый обоз и такой, что конца его не видно. И откуда столько бывает мужчин и лошадей? Ведь как будто их кто-то нарочно рассыпает по дорогам. А уж если такая толпа влезет в дом, так только подавай им спички и табак.

Вилле посмотрел на Хювяринена, чтоб увидеть, понимает ли он всю тонкость его мыслей. После этого Вилле продолжал:

— Да и табак у нас ужасно расходуется. Но в моем доме я не вытаскиваю кисет из-за пазухи. В моем доме табак у меня всегда лежит наготове, любой человек, даже цыган, может прийти и закурить… Что-то кашель меня стал мучить…

По правде сказать, Вилле сейчас закашлялся для того, чтобы дать слово старику Хювяринену. Старик понял это и сказал:

— Вот в этом ящике лежит мой табак. Зачем ты куришь свой?

Вилле высыпал из своей трубки табак и стал набивать ее табаком хозяина. Делая это, он сказал:

— У меня и своего достаточно, но отчего не попробовать табачка Хювяринена.

Разжигая трубку, он продолжал:

— На моей земле не приходится сидеть без табака. Стоит только бросить в землю горсть табачных семян — и табак готов.

Вилле даже повысил свой голос, когда стал хвастаться:

— У меня табак так и прет из-под земли, так и лезет отовсюду, настолько, что деваться от него некуда. И это очень кстати, что у меня так много табаку. Ведь прохожие, перевозчики и всякие мужички всю зиму шляются ко мне, чтоб покурить.

Трубка гасла. Вилле снова стал раскуривать ее, продолжая говорить.

— Но что меня сердит, так это большой расход кофе. Этого Божьего дара уходит у меня такая прорва, что даже и в нашей лавке не хватает его для меня. Пришлось мне тут как-то съездить в город, чтоб купить себе три фунта… Ишь ты, как трубка моя капризничает… Пыф… паф… пах… Главное, хозяйка у меня уж очень расточительная, никого без кофе не отпустит. С утра до ночи старуха моя гремит кофейником. Не успеет налить одну чашку, а уж снова надо кофейник наполнить.

Тут Вилле на минуту прервал свою речь и бросил взгляд на хозяйку. Тогда хозяйка сказала Анне-Кайсе: