За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге - [2]

Замечаний вроде этих наберется добрый десяток. Все их следовало бы довести до сведения конструкторов. Заодно не мешает обратиться и с одной просьбой. Ну да, с просьбой.

Шоферы ведь бывают на свете разные — одни большие, другие маленькие. Иной, если присмотреться, только на полголовы выше Петьки, и ему, чтобы управлять машиной, надо быть настоящим акробатом. Ну да! Полюбуйтесь, что получается! Залез ты, положим, на сиденье, взялся за руль, осмотрелся. Для завода машины полагается нажать на стартер. А где его педаль? Чтобы дотянуться, нужна не нога, а двухметровый костыль. Конструкторы должны непременно усовершенствовать автомобиль — педали поставить чуть повыше, руль опустить. Работы будет немного, но польза получится большая.

О крушении великой мечты, непрошеных попутчицах и божьей мухе

Да, отличные были планы у Петьки! Рассказать обо всем подробно — позавидовал бы каждый. Только съездить в Горький нынче так и не удалось. Вот сидят они с отцом в кабине. За окном мелькают поля и перелески, в кузове за спиной грохочет железо, ерзает тяжелая бочка с солидолом. Машина намотала на колеса, должно быть, не меньше сотни километров. А какая, спрашивается, радость? Никакой…

Все пошло вверх ногами три дня назад. Утром, сразу после завтрака, Петька отправился в кино. Потом с дружками смотрел, как тренируется на стадионе команда футболистов, сражался в пинг-понг. Когда вернулся домой, был уже третий час. Матери на кухне почему-то не оказалось. Вместо нее у стола чистил картошку отец.

Боясь получить нахлобучку за долгое отсутствие, Петька шмыгнул в ванную, умылся и тоже присел к кухонному столу. Но отец этого как будто не заметил и продолжал чистить картошку. Ленточка картофельной шелухи получалась очень толстая и широкая — совсем не такая, как у матери.

— Пап, а где мама? — спросил Петька.

Отец ответил не сразу. Сначала вытер зачем-то нож, повел вокруг взглядом, потом вздохнул:

— Нету, сынок. Остались мы с тобой одни. Придется холостяковать.

Петьке показалось, что голос у него дрожал, а на глазах навернулись слезы. Слезы у такого человека! У здоровяка, который руководит народной дружиной и может в одиночку справиться хоть с тремя хулиганами! Петька никогда такого не видел и потому испугался. В груди стало холодно-холодно, в горле запершило.

— Ты же знаешь, наша мама в последнее время прихварывала. Мы думали — это пустяки, а вышло не так. Утром, когда я ушел на работу, а ты в кино, у нее случился приступ. Пришлось отправить в больницу. Будут теперь делать операцию.

Больше они в тот день почти не говорили. Молча приготовили суп и молочную кашу, поели, а вечером чуть не с курами легли спать, и каждый долго думал о своем.

Потом отец куда-то ездил, о чем-то хлопотал, а вернувшись, положил на стол путевку и объявил:

— Поедешь на месяц в пионерлагерь.

— С ребятами из нашего класса? — спросил Петька.

— Нет. С ними устроить тебя не удалось. Путевки уже распределены. Эту мне дали в одном совхозе.

Ехать в лагерь, да еще в незнакомую компанию, конечно, не хотелось. Петька начал было отказываться, рассуждать о том, что дома надо готовить обед для отца, ходить к матери в больницу, убирать в квартире, но разве взрослых переспоришь?

— Никаких разговоров! — отрезал отец. — Без присмотру болтаться в городе нечего.

Так вот и решилась эта поездка…

Миновав развилку, машина сошла с асфальта и уже бежала по широкой гравийной дороге. Еще километров пятнадцать и будет районное село. Там они сдадут груз, возьмут новый и тогда уже отправятся в деревню, где находится пионерский лагерь.

Радоваться, конечно, нечему. Петька ведь о таежной деревушке выпытал уже все. Называется она просто-напросто Кедровкой. От районного центра расположена километрах в тридцати, а кино ее жителям показывают в клубе всего два раза в неделю, да и то не на выбор, а какое придется…

По сторонам дороги там и тут мелькали поля, небольшие рощи. Около одной речушки отец остановил машину, чтобы долить воды в радиатор.

— Видишь поля? — спросил он. — Это соя. А вон там, дальше, гречиха.

В другом месте показал силосоуборочный комбайн, потом ток, летний выгул для скота, дождевальную установку.

Пока путешественники беседовали о том, что попадалось на глаза, машина незаметно повернула влево, взобралась на пригорок, и впереди неожиданно открылось районное село. Перед ним в низине голубой лентой извивалась река. Белые домики то там, то здесь выглядывали из-за зеленых деревьев, а посредине, на самом высоком холме, словно часовой, поднималась не то пожарная каланча, не то водонапорная башня.

Проехали через широкий мост, покружили в тихих переулках и, наконец, остановились перед небольшим домиком.

— Можешь пока гулять, — разрешил отец. — Я зайду в контору.

Петька решил на улицу не выходить. Стоило ли в самом деле? Деревня ведь так деревней и останется. К тому же поманило вздремнуть.

Улегшись на пружинном сиденьи и подоткнув под голову отцовскую телогрейку, закрыл глаза и принялся считать в уме до тысячи. Однако, несмотря на счет и удобства, заснуть не удалось. В кабину, как нарочно, затесалась откуда-то здоровенная муха. Тяжелая, синяя, будто выкрашенная чернилами, она суматошно металась из угла в угол, билась о стекла и жужжала, как трактор. Петька пытался задавить ее, зажимал уши ладонями, пробовал даже открывать дверцу. Но незваная гостья не улетала. В конце концов пришлось выбраться из машины и отправиться за отцом в контору.