За широкой улыбкой - [22]

- Поехали, - резко перебиваю я.

-----------------------------

Глава 10. Кладбище кораблей

-----------------------------

***

Дивное место, пробирающее до дрожи. Сломанное величие. Жуткий памятник времени, обреченности. Доказательство того, что всему когда-то приходит конец.

Вы когда-нибудь задумывались над тем, как умирают огромные корабли? Да такие огромные, что даже взглядом за раз не охватить! От старости, а не от крушения... Куда они отправляются, дабы провести свои последние дни?

Есть какое-то особое, закрытое, тайное место, где нет вблизи ни единой живой души? Или же это туманом покрытые берега, где только стоны чаек заставляют поверить, что здесь всё еще бьется чье-то сердце?

Увы. Всё слишком прозаично, но и впечатляюще заодно, поражающе до глубины души. Огромный открытый пляж, где, будучи безжалостно распиленными на куски, почивают уставшие корабли-офицеры и рыбацкие судна. Грустно ржавеют под шум родной волны. Чайки слетаются на пир, лишь временами проведывая старых друзей. И никогда больше не издадут храбрые вояки своих волнительных, воодушевляющих гудков, не прозвучат гимны отважных защитников родины. Тихо скрипят изувеченные, брошенные они, вынужденно подчиняясь черствой игре дождя и шаловливого ветра...

Но и этого всего мало! Мало мучений! Нерадивые туристы то и дело норовят осквернить сии несчастные останки. То надпись сделать, то кусок оторвать и нагло бросить рядом.

Лишь только лето, и заботливые веселые рыбаки, что так радушно делятся своими задорными невероятными историями, словно дети, могут скрасить эти жуткие, безнадежные десятилетия беспощадной старости.

Вот куда приехала я. Вот куда привез меня Еремов. Пройтись немного вглубь суши, зарослей, прощаясь с морем. По лесной тропинке промеж колючих кустарников ежевики и невысокого подлеска к заброшенному островку цивилизации. Старые, громадные, как и корабли здесь, безжалостно покинутые здания. Выбиты стекла, даже рамы порой отсутствуют, разобраны на дрова - двери. Стены исписаны краской, запечатляя яркие моменты человеческой жизни. Разруха. Дикость. Вандализм. Еще вчера возможности - сегодня уже история, малозначимая, а потому и недолго ей осталось существовать.

***

- На втором этаже, - ткнул рукой Еремов, - наши нашли его пожитки. Не трогали - все оставили на своих местах. За зданием, во дворе - машина. Хочешь сейчас, а хочешь потом  к ней пройдемся. В общем, прошу любить и жаловать. Возникнут вопросы или нужна будет помощь - обращайся. А так... не буду мешать.

- Пистолет с тобой? - резвое, уверенное, отчего тот даже оторопел.

Немного помедлив, все же ответил:

- Он всегда со мной.

Шумный вздох, поджав губы.

- Вот и отлично, - подытоживаю я.

Хорошо, что догадалась по пути сюда заехать домой и переодеться. Негоже по таким местам лазить в форме, да еще светиться зазря. Конечно, если Каренко или Евсеев увидит меня - непременно узнают, но вот остальные, посторонние - тут было бы уже глупо.

Отодвинуть покосившуюся металлическую дверь и протиснуться вглубь. Шаги с опаской, прислушиваясь, оглядываясь по сторонам.

Гриша тенью бродил за мной, лишний раз перестраховывая или помогая проделать тот или иной маневр.

Не знаю, как осмеливаются люди жить в подобных местах: кажется, сейчас то ли пол провалиться под ногами, то ли крыша заботливым полотном грохнется прямиком на голову.

Очередной глубокий вдох, прогоняя тревогу.

Наверно, нужно быть слишком отчаявшимся, разочарованным в этой жизни, раз... такой мир выбираешь вместо цивилизации (ведь не первым здесь Каренко поселился). Да, бедность - жуткая вещь, но упорный труд вопреки всем "но" не одного человека за всю историю нашего существования спас. Не одного. Просто решается на это - не каждый. Идти... вопреки всему, порой, скрепя зубами от боли.

- Том, сюда, - внезапно позвал меня Ерёмов, отчего невольно побежали мурашки по телу.

"Том, Тома". Забавно быть для его "Томой", а не Балашовой. Забавно быть кем-то большим, чем просто "мент".

Присесть на корточки рядом с чьим-то добром.

Сверху навалено немало хлама: клеенка, картон (разорванные коробки), засаленный, зловонный, местами даже прожженный и побитый плесенью от влаги спальник-одеяло. Но ниже - самое интересное: какие-то записи, книги (по анатомии), даже телефон (не столь современный, конечно, эдак годов двухтысячных, когда в обиходе были "орехоколовые нокии"), но...

Включить, перелистать меню.

"Баланс". "Оператор". "123". "Ментовка". "456". "Доставка".

Номера не известны - попросить Гришу забить себе (мой-то аппарат вырублен, дабы, если что, не отследили), выключить обратно и положить улику на прежнее место.

Записи. Несколько нечетких фотографий в разных ракурсах и вновь восстановить нарушенную картину.

- А костер свеж, заметь, - шепнул Еремов. - Да, угли давно уже остыли, оно-то и понятно: зима на дворе, однако... пепел уж больно мелкий, не выветрен, хотя сама чувствуешь, какой тут ветер гуляет. Да и вот бутыль с водой - тоже не древность: этикетка свежая.

Вообще, там и в машине много всего интересного. По мелочам, но...

Интересно, оно-то интересно, однако... брать отсюда с собой ничего нельзя. Да и как бы я оправдала сверку отпечатков пальцев? …разве что втихую, в обход обоих, Фирсова и Грановского. Однако, если здесь, кроме Каренко, появляется еще и Евсеев, малейший кавардак - и выдам себя сполна. Этот с*кин сын не просто любит порядок, но и систему во всем держит... Тут как бы этот переполох, что сейчас затеваю, хотя и бережно перебирая, перекладывая вещи с места на место, не наделал лишнего шума и не добавил новых проблем.