За серой полосой - [39]

— Есть тут вода, есть! Только пробиться не в силах сквозь землю солнцем выжженную. Ранее-то здесь роща стояла тенистая на диво. Ты прислушайся — по сию пору слышны жалобные стоны ив да берёз под топорами неразумных смертных, сгубивших деревА попусту, только ради выгоды грошовой! — Эльф сокрушенно качал головой в такт своим печальным словам. — Передай хозяину этих мест, чтобы строго настрого запретил трогать новые саженцы. Срубят их недалёкие умом, исчезнет тень и вновь иссохнет земля в округе! Понял меня, смертный?

— Понял, светлый, понял! Осталось только вбить это в голову здешнему барону…

— Он столь глуп, чтобы не понимать очевидного?

— Я так думаю, что его кроме бабских прелестей ничего в жизни не интересует. Но попробую ему объяснить, может и получится.

А вечером Вовку залучили таки на ужин, как он не пытался отговориться усталостью. На любое его возражение у барона тут же находился ответ. Пришлось Володе идти в столовую, теша себя надеждой что эта трапеза надолго не затянется. За ужином было подано лёгенькоё винцо, "пошти компотик" по выражению барона. Пилось оно и вправду легко, но мозги выносило не хуже булавы Ильи Муромца! Скоро Вовка сидел в обнимку с бароном, сквозь винные пары едва внимая пьяной речи хозяина.

— Нос ты от меня воротишь, вижу! Я брат, всё вижу! Осуждаешь, значицца, как и соседушки мои, осуждаешь… Да, я покупаю девок смазливых, и шо? Вот как увижу на рынке рабыню ладную, так покупаю, не могу удержаться. А об том ты помыслил, что коль не я, так её другой-какой купит, а? И какова ей судьба будет в тех руках, ты ведаешь? И я доподлинно не ведаю… Но токмо думается мне, шо просидеть на цепи у станка ткацкого всю жизнь, эт судьбина не завидна. Иль в дом весёлый её определят, где мужики через ейное тело табуном пойдут, оно слаще? Нет! А у меня им воля, поштишто. Вот, привезёт приказчик свежекупленных баб на двор и пред выбором ставит. Кто хотит, тех на деревню жить отправлят. Я ей дом даю, да монетку-другую на обзаведение. Живи — трудись на земле, хошь одна, а хош замуж иди! Воля, пошти. А какой охота в тепле да сытости жить, та вольна в усадьбе моей остаться. Токмо в готовности юбку задрать по первому указу барина! Небогат выбор, да уж каков есть! Усё же лучше, нежели скотиной быть говорящей. Так-чо девки мои, красавишны, коии здеся обретаются, сами свою судьбину избрали! Вот они, мои хорошие… — и барон потянулся вперёд, обхватив сразу трёх одалисок, вертящихся поблизости. — Так-чо ты, колдун, зря на меня сердисси!

— Мда? — разлепил губы Вовка. — Что-то я вчера не увидел особого восторга в глазах служанок, когда ты их лапал.

— Эт ты про Нюську, что ль? Эт да, энта ышшо не перебесилась. Сохнет она по мне, дура баба, и не поймёт, что мне одной её мало! Скучно мне с одной-то! Вот и тянет кажный день на иную. А она ревнует, дура, да всё боится что я её кому другому предложу, вот с того и печалится. А не поймёт, убогая разумом, шо без бабского согласия я насильничать не стану, и в постелю к другу своему не погоню! Ты ведь мне друг? Друг! Такое дело сделал! Иль ты думаешь, шо я не ведаю, об чем ты с эльфом на полях толковал?! Ведаю! И огромное тебе спасибо за энто, шо от меня, шо от землепашцев моих, обормотов. Ух, злыдни! Узнаю, шо чьи-то руки с топором к новым рощицам потянутся, так те руки тем же топором и велю укоротить! Так им сёдни и сказал, шоб на носу себе зарубили… А ты свой нос-то не криви, коль вечерком постучится к тебе кто-нить. Бабам без мужика, оно тоже не сахар, уж поверь, а одного меня на всех не хватит. Уж приголубь, сделай милость.

Вовка сделал последнюю попытку отказаться от предлагаемой чести:

— Уволь, барон! Хоть ты мне и друг, а уволь. Насильно мил не будешь.

— А кто сказал про силу? Какая сама похочет, та и придёт! Они ышшо космы друг у дружки драть зачнут, кому в твою комнатку идтить, вот увидишь!

— Они — да, а я? Мне другие девушки нравятся, стройные, гибкие, а твои все в теле.

— От-то да, они в теле. Ах да! Ты ведь с эльфой живешь, верно? Как же энто я запамятовал! Да уж, с эльфой ни одна из моих не сравняется.

— Вот то-то! — Вовка, покачиваясь встал из-за стола. — Спасибо за хлеб, за соль, я спать пойду!

И ушел, довольный, что хоть так удалось избежать настойчивого сводничества. Кое-как добредя по нещадно штормящему коридору до отведённой ему комнаты, он упал в постель и уснул, кажется, ещё в падении. И проснулся от всепожирающего пламени в организме. Он сделал слабую попытку встать и рухнул обратно. Сил не было, никаких. " И почему я не настоящий колдун?! Сейчас бы сделал жест рукой и подлетел бы ко мне стакан с водою. С холодной-холодной… Припасть к нему губами и пить, пить…" Последнее слово он наверное произнёс вслух, потому что кто-то завозился рядом (?), встал с кровати (??) и подал запотевший кувшин, полный ледяного фруктового напитка (!!!).

— Ну как, господин маг, полегчало? — Участливо спросил девичий голос в темноте, и к Вовке прижалось нестерпимо горячее тело.

— Ой, жарко! — он отполз к самому краю просторного ложа. Но дама была настырна и вновь придвинулась к нему.

— А ты одеяльце откинь, оно и легче станет! — проворковала незнакомка, обнимая Володю.