За семью печатями - [49]

— Должно быть, у нашего Клепы со вкусом не все в порядке, но при виде мегеры он так и офонарел, словно пыльным мешком прибитый, да и потом… Глаз с неё не сводит и во что бы то ни стало норовит к ней в дом попасть. Так что мы рисковать не можем.

— В каком смысле?

— Если он втюрился, так примет её сторону, и тогда на портфеле придётся поставить крест.

— Ага, потому ты предпочла меня? Эльжбета выразительно покрутила пальцем у виска и пожала плечами, но решила не обижаться. Нечего перед собой притворяться, она прекрасно понимала, что творится в душе парня.

— Да! — твёрдо заявила она. — Мы предпочли тебя. Но не по этой причине. Видишь ли, с самого начала мы почувствовали в тебе.., ну, если не друга, так союзника. И прекрасно знаем, что мегера считает тебя своим личным врагом. И ещё такая малость. Наш портфель находится в доме твоего отца. Мы собираемся его украсть. Не очень похвальное намерение, согласись. И нам было бы морально легче, если бы ты, сын пана Северина, отдал его нам. Доходит? Так что нечего сравнивать себя с Клепой.

— А ты не боялась, что я мог бы забрать портфель себе? Как-никак наследник…

— Тогда я бы удивилась так, как мне ещё не приходилось в жизни удивляться.

Помолчали, глядя друг другу в глаза. Первым сокрушённо заговорил Тадеуш:

— Ты уж извини, не знаю, с чего эти глупости у меня вырвались. Постарайся о них забыть.

— Думаешь, мне не о чем помнить, как только о твоих глупостях?

— Так, говоришь, ваш жулик угорел? Нашёл в кого втюриться.

— О вкусах не спорят. Куда подевалась официантка? Мне бы ещё соку, в горле пересохло.

Тадик заказал сок, причём с такой миной, словно заказывал бутылку шампанского, в то же время лихорадочно раздумывая, что бы такое сказать, чтобы девушка поскорей забыла о его идиотской выходке с Клепой. И сообразил — лучше всего перейти к конкретике, хватит разговоров.

— Я все понял. Когда приступаем? — задал он деловой вопрос.

— Да как можно скорее, нечего откладывать, — с облегчением ответила девушка, опасаясь, что Тадеуш все-таки обиделся. — Дорог каждый день. И мы считаем, что пока лучше всего приходить во время отсутствия мегеры и ожидать её возвращения с работы. Разумеется, ожидать — не значит сидеть сложа руки.

— А ты знаешь, когда она бывает на работе?

— Ещё бы! У меня имеется график её дежурств, специально узнавала в больнице. Будем делать вид — так заботимся о её доме, что руки чешутся, трудовой энтузиазм заставляет нас являться раньше времени.

— Вот мы и заявляемся, и ждём её. А потом хватаемся за люк.

— Если бы только люк! Там ещё шкаф. Знаешь, тот, что внизу, в прихожей, дверь из него вылетает.

— Что ж, и за шкаф возьмёмся. А у тебя не будет проблем с лекциями?

— Справлюсь. А у тебя с работой?

— В принципе я могу по своему желанию планировать. И инструмент принесу. Хотя нет, у отца был свой, лучше его поискать. Хороший предлог пошарить.

Девушка одобрительно кивнула.

— А я ещё и потому тороплю, что с первого отец выходит на работу, вот у него могут быть трудности. Ему не хочется переходить на инвалидность, значит, придётся поначалу вкалывать как каторжному. У нас на него только надежда. Знаешь, сколько было расходов с болезнью отца! А ещё, хоть и получили страховку за старую машину, пришлось порядочно добавить, когда покупали новую, так что нам сейчас туго приходится. Хорошо бы найти портфельчик…

— Усёк! — закончил разговор Тадеуш. — Давай график дежурств, сразу и назначим день…

* * *

Стоя перед массивным шкафом в прихожей, пани Богуслава недовольно рассматривала его тяжёлую резную дверцу. Очень опасную. Дверь шкафа имела нехорошую привычку вываливаться в самые неподходящие моменты, даже когда к ней и не прикасались. А уж прикасаться хозяйка избегала, ибо вредная дверь уже несколько раз сваливалась ей на голову. Северин как-то исхитрялся открывать шкаф, а у неё не получалось. Вот почему Богуся старалась заглядывать туда только в случае крайней необходимости и уже очень давно не делала этого. Наморщив лоб, хозяйка старалась вспомнить, что же она хранит в этом монстре.

Не нравилось ей это. Все не нравилось. И проклятая дверь шкафа, и не закрывающийся толком чердачный люк, и чуланчик на самом верху лестницы. Там, наоборот, дверцу заклинило насмерть, в результате чего чуланчик тоже стал недоступен хозяйке. Это уже ни в какие ворота не лезет, когда в шкаф не заглянешь, в чулан не войдёшь, на чердак не залезешь.

Правда, Северин по её просьбе всегда открывал и закрывал двери, ну да что толку, починить надо было, вместо того чтобы оказывать услуги посторонним людям. Мастерить он умел, этого у него не отнимешь, да какое значение имеют его способности, если помер, а ничего не сделал? Времени не находилось для дома, для семьи. А для дружка своего поганого Хенрика находилось, в больницу к нему ездил, у постели просиживал! А потом взял да умер ей назло! И кто знает, может, в одном из недоступных ей укромных уголков до сих пор хранится портфельчик.., хотя нет, портфельчик эти паршивцы отыскали. Вот всегда так, бедному вечно ветер в лицо, а богатому даже черт колыбель качает. Карпинские эти.., отыскали свой портфель с кучей денег, а зачем им деньги? Она же тут, как сирота какая, без мужниной помощи, одна с детьми.