За рубежом и на Москве - [65]
— Выбери, если здесь не нужны, и отправь. Да поискуснее кои: потому ратного человека беречь надобно, — положил решение царь. — А что, Сергеич, не устал ты править Аптекарским приказом?
— Твоя на то воля, государь, и твоя служба, — слегка наклоняя голову, произнёс Матвеев. — Да, кроме того, по душе мне всякое такое дело, где надо с иноземцами сноситься, потому от них многому нашему царству надо научиться. Хотя бы вот взять лечебное дело. Ты погляди, государь, как оно у немцев стоит. Там дохтура, и лекари, и аптекари, допрежь чем иметь право лечить людей, науки врачебные в высоких школах изучают, потом их проверке подвергают, а уж после того дают грамоту, где волен он лечить людей во славу Божию. И лечат те дохтура настоящими лекарствами, кои пользу человеку приносят. А у нас кто лечит? Старые старухи, да ворожцы, да обманщики разные. А чем лечат? Наговорами, с уголька опрыснут, ладаном покурят, да ещё что-нибудь в таком же роде. Вот и всё их лечение. Вот теперь у нас на Москве немало иноземных дохтуров и лекарей есть и тебя, и твоих ближних бояр лечат. Ну а простой народ? Да по-прежнему у него те же ворожцы да знахари. Ну и мрёт он у нас. Скажу тебе, надёжа-царь, что я только тогда успокоюсь, когда не только ты и твои ближние люди будут лечиться у дохтуров, а и простой народ.
— Чего бы лучше, коли бы так было, да только не любит московский народ у немцев лечиться: за нехристей он их считает.
— И долго будет их считать, государь, пока у нас своих дохтуров не будет, из наших московских людей. Да и то сказать, и первым-то иноземным лекарям у нас на Москве не сладко было. Приехал один дохтур, Антон Немчин, в Москву в царствование великого князя Ивана Васильевича[36]. Великий князь держал его в большой чести, и он лечил многих удачно. И был в то время на Москве татарский царевич Каракачи, сын Даньяров. Антону Немчину было велено великим князем лечить его. Но то ли лечил он его плохо, то ли болезнь у Каракачи была тяжёлая, а только тот татарин помер. И приказал тогда великий князь выдать Антона татаровьям головой, и татаровье, сведши его на Москву-реку, зарезали, как овцу.
— Экие страсти! — сочувственно мотнув головою, сказал Тишайший.
— И у второго иноземного врача, мистера Леона Жидовина, участь на Москве была не слаще. Жидовин этот приехал к нам, вместе с другими иноземными мастерами, из Венеции-города с братом великой княгини, жены того же государя Ивана, Андреем, и великокняжескими послами Димитрием и Мануйлом Ралевыми. И заболи комчугою[37] сын великого князя Иоанн Иоаннович. Леону велено было его лечить. И давал тот Леон князю внутренние лекарства и делал горячие припарки из скляниц с горячей водой. Но князь Иоанн всё более расхварывался и наконец умер. Великий князь на Леона разгневался и приказал посадить его в тюрьму, а потом отрубить ему голову.
— Видишь, в те поры и государи не верили иноземцам, — сказал Тишайший. — А как же ты хочешь, чтобы простой народ верил им? Нет, подождём, пока у нас будут свои, русские врачи.
— Был и у нас, государь, такой человек, — сказал Матвеев, — при грозном царе Иване Васильевиче. Разгневался он однова на царевича Ивана и начал его бить. Случился тут Годунов Борис. Он хотел заступиться пред царём за царевича. Царь нанёс ему раны — и Годунов заболел. Был тогда на Москве пермский торговый человек Строганов. Он залечил Борисовы раны. Царь одобрил его искусство и пожаловал Строганова званием «гостя» и приказал ему отныне писаться с «вичем»[38].
— Ишь ты! — удивлённо сказал царь. — Выходит, и наш русский человек может врачебному искусству научиться.
— Да чего ж не научиться ему, — ответил Матвеев. — Я был бы зело рад, когда кто-нибудь из наших московских людей тому же научился.
— Ну, мы с тобою, Сергеич, едва ли такого вживе увидим, — засмеялся царь. — Разве на том свете об этом услышим.
В это время в дверях горницы показался челядинец.
— Пожалуй, государь, сделай честь откушать у меня, — сказал Матвеев, поднимаясь с места и низко кланяясь.
— Ох, Сергеич, не привык я на сон-то плотно ужинать, — произнёс царь. — Да только тебя обижать не охота, — и, поднявшись с места, направился в соседнюю горницу, ту самую, где несколько лет тому назад он встретился с воспитанницей Матвеева, Натальей Кирилловной Нарышкиной, теперешней женой его.
V
На другой день Матвеев рано утром отправился в Аптекарский приказ, головою которого он был[39].
Когда колымага боярина подъехала к приказу, бывшему в Кремле против Чудова монастыря и соборов (где находилось большинство приказов того времени), на крыльцо выбежали дьяк последнего и несколько подьячих.
— Давненько не был ты у нас, боярин, — сказал дьяк.
— Дней пять, кажись, будет, Петрович, — ответил Матвеев, входя на крыльцо приказа, и затем вошёл в главную горницу приказа.
Бывшие там подьячие и писцы вскочили со своих мест и низко поклонились голове приказа.
— Добро, добро… Здравствуйте! — произнёс Матвеев, отвечая на поклон. — Соскучился я по вас. Недужилось всё что-то, а, поди, дел-то у вас накопилось здесь изрядно?
— Есть малость, боярин, — ответил Виниус, дьяк приказа. — Прикажешь начинать?
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
В романе князя Сергея Владимировича Голицына отражена Петровская эпоха, когда был осуществлён ряд важнейших и крутых преобразований в России. Первая часть произведения посвящена судьбе князя, боярина, фаворита правительницы Софьи, крупного государственного деятеля, «великого Голицына», как называли его современники в России и за рубежом. Пётр I, придя к власти, сослал В. В. Голицына в Архангельский край, где он и умер. Во второй части романа рассказывается о детских, юношеских годах и молодости князя Михаила Алексеевича Голицына, внука В.
Интересен и трагичен для многих героев Евгения Карновича роман «Придворное кружево», изящное название которого скрывает борьбу за власть сильных людей петровского времени в недолгое правление Екатерины I и сменившего ее на троне Петра II.
Исторические романы Льва Жданова (1864 — 1951) — популярные до революции и ещё недавно неизвестные нам — снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображён узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом — более утончённые игры двора юного цесаревича Александра Павловича, — но едины по сути — не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и — страной.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».