За рубежом и на Москве - [25]
— Отходную, видно, пора прочитать, — сказал священник.
Яглин, оглянувшись на него, возразил:
— Ну, отходную-то, кажись бы, и рано читать! А вот что лекаря позвать бы надо, так это вернее будет.
— Ещё чего выдумаешь! — ворчливо сказал священник. — Православного человека да басурман какой-нибудь будет лечить.
— Ну, чего ты, отец Николай, толкуешь-то? — сердито сказал на это Яглин. — А на Москве-то у нас что? У самого царя разве нет иноземных лекарей в Аптекарском приказе? И сам он у них лечится, и ближние бояре также.
— Да где же здесь лекаря-то возьмёшь? — жалобным голосом сказал Румянцев.
— Я знаю, — сказал Роман Андреевич. — Сейчас пойду и приведу сюда.
И он быстро выбежал из комнаты.
На дворе он увидел осёдланную лошадь, вскочил на неё и понёсся по улицам к тому дому, где вчера видел разговаривающими Гастона и Элеонору. Он соскочил с коня, привязал его к росшему вблизи дереву и, подойдя к двери, на которой висел деревянный молоток, ударил им.
Через минуту дверь отворилась, и на пороге показалась одетая в домашний костюм Элеонора.
Теперь Яглин мог лучше рассмотреть её, чем в первый раз, и не мог не воскликнуть про себя:
«Ну и красавица же, прости, Господи!»
А Элеонора, видя, какое впечатление она произвела на молодого московита, стояла молча и улыбалась, глядя на него, в смущении перебиравшего концы своего кушака.
— Какой случай привёл вас сюда? — наконец спросила она, протягивая Роману свою белую, точно выточенную из мрамора руку. — Ведь мы, кажется, с вами знакомы?
Яглин снял свою шапку и поклонился ей.
— Да, мы знакомы, — сказал он. — Благодаря вам мы были спасены от смерти, которой нам грозила чернь.
— Но что же вы стоите? — спохватилась девушка. — Вы, быть может, по делу?
Яглин всё это время стоял, не спуская глаз с «гишпанки». После её вопроса он очнулся и вспомнил, зачем пришёл.
— Да, да, — сказал он. — Я пришёл к вам по делу: наш посланник захворал, и ему требуется лекарь.
— Тогда это к моему отцу, — произнесла «гишпанка», сходя с порога и движением руки приглашая Романа войти в комнаты. — Он дома.
Яглин вошёл вслед за нею.
Пройдя ещё одну комнату, они очутились перед высокой дубовой дверью, которая вела в комнату самого Вирениуса. «Гишпанка» притворила немного дверь и произнесла:
— Отец, пришли звать тебя к больному.
И она распахнула перед Яглиным дверь.
Молодой московит вошёл в комнату.
Последняя представляла собой точную копию кабинета вообще всех врачей или алхимиков того времени. Посредине находился большой стол, заставленный склянками различной величины и формы, колбами, ретортами, перегонными кубами, стаканами, чашками. В углу стояли человеческий скелет и костяк какого-то животного. В другом углу был горн с медным перегонным кубом. На другом столе были навалены книги, рукописи и свитки, некоторые в тяжёлых переплётах из телячьей кожи, с медными застёжками. Вдоль задней стены высился большой шкаф со множеством ящиков, заключавших в себе различные лекарственные коренья, листья, цветы и другие лекарства.
За столом, стоявшим посредине, сидел в кожаном кресле высокий человек, одетый в чёрный костюм с гофрированным белым воротником и в небольшой четырёхугольной чёрной шапочке. У него были длинная чёрная с проседью борода, орлиный, крючковатый нос и густые чёрные брови, из-под которых пристально смотрела пара чёрных глаз.
В ответ на слова дочери он поднял голову и молча стал смотреть на вошедшего Яглина.
— Я к вашей милости, — сказал последний, поклонившись Вирениусу. — Наш посланник захворал. Не будете ли вы добры посмотреть на него?
— Посланник царя московитов? — быстро спросил Вирениус и, обернувшись к дочери, отрывисто сказал: — Элеонора! Плащ!
Девушка, видимо привыкшая к этому, уже подавала ему толстый суконный плащ чёрного цвета и кожаную сумку с набором инструментов.
Вирениус накинул на себя плащ, взял под мышку сумку и вышел с Яглиным на улицу. Последний отвязал лошадь и предложил доктору сесть на неё, что тот и сделал.
Роман оглянулся назад. Там, в дверях, стояла Элеонора, облокотившись одной рукой о дверь, и пристально смотрела на молодого московита. Яглин поймал этот её пристальный взгляд и почувствовал, как у него по спине заползали мурашки. Затем, поклонившись девушке, он взял за повода лошадь и быстро пошёл рядом с нею.
Когда они очутились в гостинице, где остановилось посольство, Яглин ввёл Вирениуса в комнату Потёмкина, и врач подошёл к лежавшему на постели посланнику. Он взял руку последнего, послушал пульс, потом пощупал голову и произнёс:
— Прилив к голове дурной крови. Необходимо извлечь её.
Он распорядился, чтобы подали таз, засучил рукава и, вынув из сумки флиц, приставил его к темневшей около запястного сустава вене. Затем он ударил по флицу небольшим деревянным молоточком — и в таз брызнула струя тёмной крови.
Русские, стоявшие возле, отшатнулись, когда брызнула кровь, а священник даже отплюнулся в сторону.
— Вишь, нехристь, — проворчал он про себя, — православную кровь как воду льёт. Точно руду у лошади мечет.
Когда крови вытекло стакана два с лишним, Вирениус ловко зажал отверстие, откуда она лилась, и тем прекратил истечение.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
В романе князя Сергея Владимировича Голицына отражена Петровская эпоха, когда был осуществлён ряд важнейших и крутых преобразований в России. Первая часть произведения посвящена судьбе князя, боярина, фаворита правительницы Софьи, крупного государственного деятеля, «великого Голицына», как называли его современники в России и за рубежом. Пётр I, придя к власти, сослал В. В. Голицына в Архангельский край, где он и умер. Во второй части романа рассказывается о детских, юношеских годах и молодости князя Михаила Алексеевича Голицына, внука В.
Интересен и трагичен для многих героев Евгения Карновича роман «Придворное кружево», изящное название которого скрывает борьбу за власть сильных людей петровского времени в недолгое правление Екатерины I и сменившего ее на троне Петра II.
Исторические романы Льва Жданова (1864 — 1951) — популярные до революции и ещё недавно неизвестные нам — снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображён узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом — более утончённые игры двора юного цесаревича Александра Павловича, — но едины по сути — не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и — страной.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».